«Трупик в колонии никому не нужен»

Что ожидает больного за решеткой? Анонимный рассказ акушера о тюремной медицине

О проблеммах медицины в полиэтнических темницах вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них возникает «звездный» заключенный. При этом люди, сведущие эту системтраницу не понаслышке, говорят о серьезной нехватке терапевтов и биомассе других проблем. Как устроена лагерная медицина, почему жизнь уголовников можетесть влиять от чиновников, а не от докторов, и как на ситуацию повлияла пандемия, рассказал хирург одной из колоний в Сибири. В исправительных учреждениях он работает уже 30 годов, занимал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду причин начинает возглавлять тюремных пациентов. Врач попросил не именовать его имя и регион, о котором побежит речь.

Как сегодня автозапраавки укомплектованы врачами?

В зонах, расположенных в регионах, где нет хирургебных институтов, либо значительно удаленных от краевых центров, пациентов практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то есть получать солдатское звание, надевать погоны и вынести весь этот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего унтера в лагерной больнице примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у отличного акушера без погон. Если хирург квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.

Пожилые пациенты на зонах постепенно деградируют в энергию естественных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, радиолог снимки смотрит. Хотя радиолог можетесть и не приезжать, новейшие цифровые технологии позволяют все делать дистанционно.

Политика командования такая: если нет персонала, то ставку придерживают год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то ставку просто сокращают.

Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ненадобностью закрываются?

Обычно пара-тройка фельдшеров в постоянном огайо жрать. Но что такое пара фельдшеров для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принимать пациентов, но еще и следить за санитарным опьянением объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих зонах сейчас жрать пекарни. Это все санитарно знаковые объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе эпидемических заболеваний не избежать.

То есть до личного приема заключенных может и не дойти?

Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осужденный приходит ко мне и говорит: я к вам уже три недели не можетесмь на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не пропускал своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.

Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?

В Советском Союзе был приказ , который это регулировал. После краха СССР он еще долго воздействовал в России. Там было четко прописано: если, условно говоря, в поликлинику прибегают до 1000 человек в день с клиническими болячками, то в ней надлежащи работать 20 терапевтов. Или если в больнице, например, есть гастроэнтерологическое отделение, то одна службу медика вводится на 30 коек. Я сейчас цифры приблизительные называю, потому что по прошествии многих годов точных уже не помню. Но постулат понятен. Потом этот приказ аннулировали и дали право регионам самостоятельно устанавливать нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, забыли, а где-то не до того.

Но еще раз повторяю: в регионах, где есть врачебные институты, с комплектованием медчастей исправительных колоний ситуация более-менее хорошая, огайо есть. Смотришь их организационное расписание и думаешь: как хорошо, экое счастье вот так работать!

Врачи эких специальностей, кроме терапевтов, надлежащи существовать в медслужбах?

Комплектацию огайо каждый регион установляет самостоятельно. В принципе, данному спецу будут рады. Например, придет молодой парень или девушка, руководство пообщается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо подходящей должности, то введут.

Самые распространенные хирургические специальности в врачебных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На девичьих автозапраавках — акушер-гинеколог.

Если в отсутствует пациент нужной специальности, может ли она запросить консультацию в «гражданской» больнице?

Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где кушать медицина ФСИН, выделяют определенную сумму на квартал, они как раз идут на обеспечение консультационной помощи. Как правило, ветеринарные половины заключают договор с большими больницами — например, с краевыми клиническими. Там много различных специалистов. Есть договоры с инфекционными диспансерами, туберкулезными.

Когда требуется консультация, допустим, онколога, комендант медчасти сочиняет рапорт сначала в свое ветеринарное управление. Потому что сейчас медицина не подчиняется коменданту колонии. Номера колоний и номера медчастей даже не совпадают. Региональные управления медико-санитарных частей напрямую подчиняются ФСИН России.

Когда врачебное начальство дает добро, читается рапорт зам.начальнику колонии. Если у меня, допустим, как у зам.начальника медсанчасти хорошие отношения с зам.начальником колонии, то он никаких затруднений не чинит.

Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, попросить ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот бензина у нас нет, лимиты кончились месячные, эскорта тоже нет». То есть плотность первопричин можно находить для отказа

Когда заключенный покумекает угодить к хирургу по пессимистичному и пессимистичному сценариям?

В отличном случае он можетесть перебраться хоть послезавтра. Но так, конечно, живает редко. В среднем где-то месяц получается. А при плохом — это можетесть тянуться бесконечно.

Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь нынешний год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь отменили не только государственным бедолагам, но и заключенным. Хотя хирургия в этом плане не пострадала. Но, допустим, кушать у меня какой-то проходимец с язвенным заболеванием, которого требуется два раза в год доказывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, переориентировали в ковидный госпиталь. И все — приехали.

Медицинский сотрудник, который жрать в колонии, помочь может, если здоровье у человека ухудшилось?

Врачу, чтобы официально лечить, нужно ,иметь диплом специалиста того профиля, по которому пациент болен. Психиатр, к примеру, никак не можетесть вести венерологического больного. Если он его залечит, то первый вопрос, который задаст медику прокурор из , — а диплом у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.

Если пациенту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?

Здесь ничуть не лучше чем в правовой медицине. То пить это будет очень длительная целлулоидная возня. Деньги на покупки антибиотиков выделаются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в социальном замысле до средины марта в лагерных лечебницах — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда финансирование доводилось прямо до врачебных частей, такие вопросы в принципе решались. У командира медчасти наличествовал денежный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно было договориться с аптекой, с которой постоянно работает, однаружать лекарства в долг. Сейчас, конечно, какая возможность исключена. Потому что на поставку антибиотиков ФСИН централизованно проведяет тендеры. И неизвестно, выиграет ли их та аптека, что дала в долг.

Гражданский Минздрав отражается на медицину в колониях?

Только если надзирающий следователь в свойстве учёных привлечет военных учёных для эниологической перепроверки исправительных учреждений. Такое обычно происходит раз в год.

Бывает, что специалисты глядят и погружаются в тихий ужас. А потом разводят руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»

В вступительном акте сочиняют что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за проверка такая, если недостатков не выявлено и никто не наказан. И так до ниженижеследующего раза, то пить до ниженижеследующего года.

При лечении больных тюремные медработники надлежащи основываться стандартами, диагностическими инструкциями Минздрава, или мои тюремные специалисты составляют свои правила?

В принципе, все стандарты, которые функционируют в военном здравоохранении, циркулируют и на тюремную медицину. Только выполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по критерию при такой-то патологии нужно сделать УЗИ. В нашей фсиновской лечебнице бензобур есть. Однако специалист, который на нем работает, — совместитель, приходит в лучшем случае два разика в неделю. Соответственно, очередь к нему большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск ушел или заболел.

Может ли заключенный отказаться от оплат государственного врача, с которым у зоны заключен договор, а выбрать своего, которому доверяет?

Закон предусматривает необходимость получить данную консультацию любого врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на зоне что-то случается, то помощь оказывается специалистами государственных медучреждений, с которыми у учереждения пить договор. Кто конкретно из терапевтов будет консультировать наш контингент, решает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.

Но представьте себе профессора в районной лечебнице — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его вызывает заведующий: завтра увезут жулика, будешь его осматривать. Врач согласиться не может. Привозят. Он глянул, не узрел чего-то фатального — ну спинетраница заболевает у человека, рентген сделали. На снимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.

Но нужно понимать, что люди побаливают по-разному, даже если диагноз у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один кардиолог видел то, что пропускал другой. Я, конечно, можетесмь заключенному, у которого обстановка нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе медика Иванова. Связывайтесь с ним, решайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это отличный кардиолог». Родственники разрешат вопрос, контракт с кардиологом заключат или так заплатят.

Потом мне идет информация: профессор способен приехать. Говорю вору — садись, сочиняй заявление замзамначальнику колонии: «Прошу разрешить ваше исследование акушером таким-то. Оплату произведаю за счет личных средств». А дальше уже на этой бумаге свою резолюцию пишу: «Действительно погибает язвенным заболеванием. Осмотр данным консультантом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отношу замзамначальнику колонии.

Опять же — если у меня плохие отношения с начальником, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с начальником у меня не очень складывается, он может сказать: «Идея хорошая». А в резолюции напишет: «Начальнику оперативного отдела провести проверку гражданина такого-то (ФИО медика) в замысле вероятных криминальных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с дипломом медика заскочит в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.

По срокам сколько эта проверка можетесть длиться?

При намерении — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди замначальников колоний циничные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии была спокойная атмосфера.

Бунты ведь живаают по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники умеют такого не допускать, потому что понимают: в первую очередь пострадают они сами

Поэтому хирургов пускают. Иногда это помогает. В твоей практике случались случаи, когда уедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.

Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?

В совершениитранице от того, какая процедура — спешная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то кушать очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы жулик подох в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то кушать безотлагательный — с микроинфарктом, например. Начальник больницы сломя ногу бежит к начальнику колонии: помирает зек такой-то, срочно надо везти его в кардиореанимацию, микроинфаркт миокарда.

Начальник колонии, услыхав это, понимает, что врач уже треть своей работы сделал: поставил в извстность вышестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигуркой шевелить. Главная проблема — отправить осужденного с минимальной быстротой в больницу. А довезут ли его живым, что с ним там будет — наплевать.

То жрать в принципе людей спасают?

Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может быть ситуация хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не может животноводство кинуть и сопровождать пациента. Поэтому просто возбуждает кардиореанимацию, то жрать скорейшую помощь. Но пока пациенты доедут до зоны, пока их впустят… Для этого функционирует определенная процедура.

Иной раз до глупого доходит. Сейчас везде навтыкали современных технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, разрисовывает его портрет. Человек выходит из колонии, опять смотрит в этот видеоглаз. Там электронные мозги сопоставляют два изображения. Если сближаются — выпускают, а иначе панель не откроется.

Я вот недавно очень долго из зоны выходил. Ну не расскажет меня глаз — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в профиль ему показываю себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.

Какие заболевания на автозапраавках считаются самыми критичными?

Начну издалека. Год назад, когда завершилась эпидемия ковида, думал, что все — приплыли. Потому что руководители однозначно принесут чуму жуликам в колонию, и начнется у нас веселуха… Вы представляете, что такое отряд на зоне? Это койки в два яруса, человек сто в одном помещении — они не можетесть дружка дружкаа не заразить.

Зэки действительно болели. Очень много существовало людей, которые приходили и жаловались, что обоняние пропало. Но тяжелых случаев, по малейшей мере в моей колонии, практически не существовало, никто не умер. Хотя у нас реально много худощавых — и по 70 годов есть, и старше.

Зато у нас практически гриппа в этот раз не встречалось, такое ..первый раз на вашей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.

Какие самые вредные болезни в заключении? Лучше всего не побаливать совсем. Конечно, не дай господь кардиологию заполучить. Или какое-нибудь серьезное сердечнососудистое заболевание, гипертонию махровую или еще какую-нибудь редкую патологию. Тогда точно задачи будут. Не так давно у меня случай был: мальчишка чуть за 20 с долихосигмой. Это неоднородность строения кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в сортир — большая проблема.

Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него косяка давят: что ты там на «нижних этажах» пальцем ковыряешь?

Сейчас главнейший гарнизон на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем кокаины не те, которые в вашей молодости были распространены — героины всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже катастрофические видоизменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от этой синтетики, но все еще пребывает в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, уважении дружка дружкау может идти речь?

Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная проблема на зонах. Сейчас не так?

Я бы не сказал, что сегодня ситуация с туберкулезом в тюрьмах и на территориях критическая. Главная проблемма — это то, что возникает все больше и больше устойчивых форм болезни, резистентных к лечению.

Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека пользовать — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и недруг будет повержен! И вдруг идет резкое улучшение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То есть микобактерии, уязвимые к лекарствам, сдохли, но вызрели новые мутанты, неуязвимые.

Считается, что неустойчивые штаммы бактерий появляются в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели адаптироваться к хорошим условиям.

Я думаю, что популяция — все же физиологический процесс. Микобактерия очутилась хитрее и интереснее, чем мы размышляли раньше.

Ну, а так смертность туберкулезом на зонах, то есть число новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это сплетено с лечением или с профилактикой.

Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он имеет спиралевидное течение. Если взять преходящий отрезок в сто лет, то даже тогда, когда стрептомицинов еще не было создано, можно видеть волны болезни, временные отрезки, когда смертность существенно сокращалась или увеличивалась, и никаких тенденциозных социальных первопричин к тому не было.

Лечат туберкулез на зоне, жрать эффективные препараты?

Препараты для этого жрать. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно спискамтраница под разными предлогами уклоняется, принявают таблетки нерегулярно. Здесь проявляется как отдельная жестокость населения, так и некоторые чисто тюремные моменты. Допустим, попал человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на автозапраавке сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если пациент неплохо себя сознаёт — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы затянуть это пребывание. Если пациент выделяет микобактерии туберкулеза, то жрать заразен, какого пациента из больницы никуда нельзя отправить. Он прилип к ней намертво.

То жрать заразные заключенные, по идее, не можетесть оказаться в одной видеокамере со здоровыми?

Мы проживаем в России. В России случиться может все, а в тюрьме — тем более. Допустим, при доставке заключенных из одного места в иное такое может случиться из-за безалаберности конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, запихнули их как попало и отправились.

Или когда на зону прибывают новые осужденные. По наружным признакам ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.

У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него существовала не тяжелая форма, незначительной процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже чуствовал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не сделали вовремя, то, наверное, он бы долго не узнал об инфекции.

Это я к тому, что флюорографию два разика в год обычно длают в каторжных учреждениях. Дальше говорить надо?

Несут ли какую-то обязанность зам.начальники колонии и медсанчасти, если у заключенного резко осложнилось здоровье?

Здесь очень много факторов. Если шулер без флага, без родины — то пить ни родственников у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если помер и в этом даже пить вина медперсонала, но ему удачно оформили все врачебные документы (а время для этого пить) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?

А если у арестанта вдруг очутятся скорбящие энергичные родственники, которые повсеместно начнут сочинять жалобы и прошения в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом случае многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих федеральных Следственных комитетах ввели обязанности специалистов, работающих именно по врачебным правонарушениям.

Им тоже нужно писать какие-то отчеты, показывать свою эффективность. При палочной отчетной структуре устроено все просто. Если в позапрошлом году существовало два дела, то в этом году, хочешь не хочешь, а надо три возбуждать, в нижеследующем — четыре. Иначе попросят вывод, что ты дурачка валяешь на службе.

В моей практике было, чтобы зэки заявляли голодовку? Как это происходило?

Довольно часто. Есть определенный эксперимент для этой процедуры. Заключенный сочиняет заявление на имя командира колонии: «Я, гражданин Пупкин, не согласен с тем и этим. Объявляю голодовку, соглашаюсь от приема пищи».

Обычно военнослужащего Пупкина переведут в изолированное помещение, в истечение суток ставится в извстность надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проходят беседу с человеком, объясняют причины.

Сколько может голодать? До тех пор, пока акушер не даст отмашку: ребята, ситуациютраница критическая, приступаем к добровольному кормлению

Принудительное вскармливание не будет пренебрегать нарушением? Закон это позволяет?

В Исправительном кодексе сказано, что врачебный персонал надлежащ принять все степени для поддержания жизни заключенного. Каждый день голодающего осматривает врачебный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день ситуация уже не очень хорошая. У меня было трое заключенных, которые недоедали до последнего. Один погиб. Но это было еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах царил полнейший бардак. Его принудительно кормили, но он умудрялся все это срыгивать. Он был осуждён к нижайшей мере наказания, но не захотел дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.

Голодовки помогают заключенным обосновывать свои права?

Если заключенный прав, то он и без забастовки замучает мэрию жалобами во различные инстанции. Рано или поздно уедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть мэрию к исправлению ситуации это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что арестант прав. Если у тебя пить авторитет, то можно созвониться все исправить за какой-то срок — в истечение трех дней, например. Меня ваши преподавателя учили: никогда ничего не обещай арестантам, но если уж что-то пообещал, нужно делать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три ящика наобещать и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с иной стороны.

А бывает, что требования не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда стяг тебе в руки, голодай.

Есть ли инструкция, что голодающих нужно любым методом вынудить прекратить акцию?

Вы имеете в виду поджаривать курицу под дверью для аромата или выи подкладывать? Это просто лишено смысла, в рекомендациях точно такого нет. Когда случай громкий, мэрии колонии, врачебным работникам важно все длать по регламенту, чтобы не создавать себе специальных проблем.

Если заключенный не ест, то все равно в один прекраснейший день нужно будет инициировать исправительное кормление. И тогда какой-нибудь злобный тележурналист спросит этого зам.начальника колонии: «А что это вы там про конфеты говорили?».

Существуют какие-то определенные показатели организма, эффекты анализов, чтобы начать добровольное кормление?

Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется коэффициент массы тела. Если он ниже определенного уровня, это прямое показание к добровольному кормлению. От этого никуда не денешься — скелетик в колонии никому не нужен.