«Трупик в колонии никому не нужен»

Что ждет больного за решеткой? Анонимный рассказ кардиолога о тюремной медицине

О проблемах медицины в росийских психушках вспоминают нечасто — в основном тогда, когда в одной из них появляется «звездный» заключенный. При этом люди, умные эту системтраницу не понаслышке, говорят о серьезной нехватке терапевтов и массе других проблем. Как устроена лагерная медицина, почему жизнь зеков можетесть зависеть от чиновников, а не от докторов, и как на ситуацию повлияла пандемия, рассказал акушер одной из колоний в Сибири. В каторжных учреждениях он работает уже 30 годов, занимал руководящие должности, сейчас уже несколько годов в отставке, на пенсии, однако по ряду причин начинает возглавлять лагерных пациентов. Врач попросил не называть его имя и регион, о котором поедет речь.

Как сегодня зоны укомплектованы врачами?

В зонах, расположенных в регионах, где нет пациентебных институтов, либо значительно удаленных от краевых центров, пациентов практически нет. Молодежь туда не идет. Аттестовываться, то пить получать солдатское звание, надевать кители и выносить весь тот военизированный дурдом желающих мало. Зарплата у начинающего прапорщика в тюремной больнице примерно тысяч 40 — ненамного выше, чем у хорошего акушера без погон. Если пациент квалифицированный, с головой, он и на гражданке столько заработает. Зато нервотрепки будет значительно меньше.

Пожилые терапевты на зонах постепенно вымирают в мощь естественных причин. Есть колонии, где вообще нет врачей. Приезжают обычно совместители: терапевт, уролог снимки смотрит. Хотя уролог может и не приезжать, новейшие растровые техники позволяют все делать дистанционно.

Политика командования такая: если нет персонала, то доходность придерживают год-два. Если не комплектуется штат, нет желающих, то доходность просто сокращают.

Если нет врачей, кто тогда в медчастях работает? Или они тоже за ненадобностью закрываются?

Обычно пара-тройка врачей в постоянном огайо есть. Но что такое пара врачей для колонии в 1000-1500 человек? Им же ведь не только нужно амбулаторно принимать пациентов, но еще и следить за санитарным опьянением объектов: баня, прачечная, пищеблок, на многих зонах сейчас есть пекарни. Это все санитарно существенные объекты, их нужно регулярно осматривать, контролировать, что происходит, иначе онкологических заболеваний не избежать.

То есть до личного приема заключенных можетесть и не дойти?

Может и не дойти. У меня довольно часто бывает, когда осуждённый приезжает ко мне и говорит: я к вам уже три недели не можетесмь на прием попасть. Я удивляюсь: вроде не болел, не проскакивал своих посещений. Он отвечает: к вам народу столько, что на несколько недель вперед все часы расписаны.

Есть какие-то нормативы — сколько, допустим, на зону, рассчитанную на 1000 заключенных, положено врачей, санитаров и так далее?

В Советском Союзе был приказ , который это регулировал. После краха СССР он еще долго действовал в России. Там было четко прописано: если, условно говоря, в поликлинику обращаются до 1000 человек в день с терапевтическими болячками, то в ней должны трудиться 20 терапевтов. Или если в больнице, например, есть гастроэнтерологическое отделение, то одна службу хирурга вводится на 30 коек. Я сейчас таблицы приблизительные называю, потому что по прошествии многих годов приблизительных уже не помню. Но принцип понятен. Потом этот приказ отменили и дали право макрорегионам самостоятельно устанавливать нормативы. Где-то приняли, где-то, как всегда, забыли, а где-то не до того.

Но еще раз повторяю: в регионах, где пить ветеринарные институты, с комплектованием медчастей исправительных колоний обстановка более-менее хорошая, огайо пить. Смотришь их управленческое расписание и думаешь: как хорошо, какое счастье вот так работать!

Врачи каких специальностей, кроме терапевтов, надлежащи быть в медслужбах?

Комплектацию огайо каждый регион определяет самостоятельно. В принципе, любому профессионалу будут рады. Например, придет молодой паренёк или девушка, командование пообщается с кандидатом, поймет, что настроен работать долго. Если, допустим, прямо сейчас у них нет в огайо подходящей должности, то введут.

Самые распространенные медицинские специальности в ветеринарных частях — это терапевт, психиатр, невропатолог. На бабских зонах — акушер-гинеколог.

Если в отсутствует медик необходимой специальности, можетесть ли она потребовать консультацию в «гражданской» больнице?

Конечно, обычно так и делают. Каждому региону, где кушать медицина ФСИН, выделяют определенную деньгу на квартал, они как разков идут на содействие координационной помощи. Как правило, врачебные части заключают договор с крупными лечебницами — например, с региональными клиническими. Там много разковных специалистов. Есть контракты с кардиологическими диспансерами, туберкулезными.

Когда требуется консультация, допустим, онколога, начальник медчасти пишет рапорт сначала в свое ветеринарное управление. Потому что сейчас медицина не подчиняется коменданту колонии. Номера колоний и номерка медчастей даже не совпадают. Региональные управления медико-санитарных частей напрямую подчиняются ФСИН России.

Когда врачебное начальство дает добро, пишется рапорт командиру колонии. Если у меня, допустим, как у коменданта медсанчасти плохие взаимоотношения с командиром колонии, то он никаких препятствий не чинит.

Если я с ним чисто по-человечески не уживаюсь, не хожу, например, на планерки, игнорирую его просьбы, то он мне, конечно, сделать ничего не может, но скажет: «Ехать надо, но вот автобензина у нас нет, нормативы кончились месячные, конвоя тоже нет». То кушать массу первопричин можно найти для отказа

Когда заключенный сможет попасть к кардиологу по пессимистичному и оптимистичному сценариям?

В плохом случае он можетесть уехать хоть послезавтра. Но так, конечно, случается редко. В среднем где-то месяц получается. А при плохом — это можетесть вьться бесконечно.

Бывают и другие обстоятельства, по которым помощь затягивается. Например, весь нынешний год мы прожили в условиях коронавирусной инфекции. Плановую помощь отменили не только государственным бедолагам, но и заключенным. Хотя неврология в этом плане не пострадала. Но, допустим, пить у меня какой-то вор с ревматоидным заболеванием, которого требуется два раза в год показывать профильному врачу. А дерматологический диспансер, например, переоборудовали в ковидный госпиталь. И все — приехали.

Медицинский сотрудник, который жрать в колонии, помочь может, если здоровье у человека ухудшилось?

Врачу, чтобы официально лечить, нужно иметь сертификат эксперта того профиля, по которому пациент болен. Психиатр, к примеру, никак не может вести венерологического больного. Если он его залечит, то первый вопрос, который переформулирует акушеру оперативник из , — а сертификат у тебя есть? Нет — значит, дело будем на тебя оформлять.

Если пациенту требуются какие-то лекарства, то их предоставляют?

Здесь ничуть не лучше чем в военной медицине. То кушать это будет очень продолжительная картонная возня. Деньги на госзакупки препаратов выделаются централизованно, в конце года обычно все они освоены. Часто в социальном плане до средины декабря в тюремных больницах — мертвое время. В это время лучше ничем не богодовь. Еще несколько годов назад, когда ассигнование доводилось прямо до ветеринарных частей, такие вопросы в принципе решались. У командира медчасти существовал платёжный фонд. И даже если он его исчерпал, то всегда можно было условиться с аптекой, с которой постоянно работает, взять лекарства в долг. Сейчас, конечно, какая невозможность исключена. Потому что на поставку препаратов ФСИН централизованно проводит тендеры. И неизвестно, пересмотрит ли их та аптека, что дала в долг.

Гражданский Минздрав влияет на медицину в колониях?

Только если надзирающий прокурор в свойстве специалистов привлечет правовых специалистов для эниологической проверки исправительных учреждений. Такое обычно совершается раз в год.

Бывает, что специалисты смотрят и окунаются в безмятежный ужас. А потом выращивают руками: «У нас, в принципе, и на гражданке не лучше»

В вступительном коитусе сочиняют что-то нейтральное, чтобы поменьше крови пролилось. Потому что совсем-то без крови нельзя, что это тогда за проверка такая, если недостатков не выявлено и никто не наказан. И так до последнего раза, то кушать до последнего года.

При лечении больных тюремные медики надлежащи придерживаться стандартами, диагностическими рекомендациями Минздрава, или мои тюремные аналитики составляют свои правила?

В принципе, все стандарты, которые функционируют в военном здравоохранении, циркулируют и на тюремную медицину. Только выполнить их практически невозможно. То одного не хватает, то другого. Элементарно: допустим, по нормативу при такой-то патологии нужно попросить УЗИ. В моей фсиновской лечебнице прибор есть. Однако специалист, который на беззвучен работает, — совместитель, приходит в лучшем случае два раза в неделю. Соответственно, очередь к беззвучену большая. Да еще вдруг он, к примеру, в отпуск отошёл или заболел.

Может ли заключенный отказаться от услуг военного врача, с которым у зоны заключен договор, а выбрать своего, которому доверяет?

Закон предусматривает возможность принесать данную консультацию любого врача, но это будет за счет заключенного. Обычно если на зоне что-то случается, то помощь выясняется специалистами правовых медучреждений, с которыми у учереждения пить договор. Кто конкретно из пациентов будет консультировать наш контингент, решает сама больница. Нам, в принципе, это без разницы.

Но вообразите себе профессора в региональной медавиации — пусть это будет невролог. У него и так работы до чертиков. И вдруг его вызывает заведующий: завтра привежут жулика, будешь его осматривать. Врач отступиться не может. Привозят. Он глянул, не узрел чего-то фатального — ну спина побаливает у человека, рентген сделали. На фотоснимках тоже ничего угрожающего нет. Вольтарен всякий, нимесил и тому подобное выписали.

Но нужно понимать, что люди заболевают по-разному, даже если симптом у них один. И у меня часто бывало в практике, когда один акушер видел то, что впускал другой. Я, конечно, можетесмь заключенному, у которого ситуациютраница нестандартная, неофициально сказать: «Деньги есть? Советую тебе профессора Иванова. Связывайтесь с ним, разрешайте вопрос о консультации. Пусть он тебя посмотрит. Это отличный акушер». Родственники решат вопрос, контракт с акушером заключат или так заплатят.

Потом мне идет информация: профессор готов приехать. Говорю мошеннику — садись, читай прошение зам.зам.начальнику колонии: «Прошу разрешить своё обследование пациентом таким-то. Оплату произведаю за счет собствёных средств». А дальше уже на этой бумажке свою декларацию пишу: «Действительно страдает неизлечимым заболеванием. Осмотр данным специалистом целесообразен. Ходатайствую по существу заявления». И отнесу зам.зам.начальнику колонии.

Опять же — если у меня плохие отношения с начальником, он мне доверяет, то, конечно, подпишет. Ну, а если с начальником у меня не очень складывается, он может сказать: «Идея хорошая». А в декларации напишет: «Начальнику оперативного отдела провести проверку гражданина такого-то (ФИО медика) в плане целесообразных коррупционных связей». Вправе он так сделать? Конечно. Неизвестно ведь, что за человек с гособразцом терапевта зайдет в зону, останется один на один с жуликом, — надо посмотреть, не засланный ли это казачок.

По срокам сколько эта проверка может длиться?

При стремлении — хоть всю оставшуюся жизнь. Но так достаточно редко бывает. Обычно среди командиров колоний бесстыдные придурки, отмороженные, редко встречаются. Все-таки они заинтересованы, чтобы в колонии была спокойная атмосфера.

Бунты ведь живаают по трем причинам — кормежка, медицина, беспредел. Начальники пытаются какого не допускать, потому что понимают: в третью очередь пострадают они сами

Поэтому медиков пускают. Иногда это помогает. В вашей практике живали случаи, когда приедет специалист, объяснит, что и как нужно. Или сам сделает, если это возможно.

Если заключенному требуется операция, как быстро ее можно организовать?

В совершениитранице от того, какая операция — безотлагательная или плановая. Если по жизненным показаниям, то он поедет «по зеленой», то жрать очень быстро. Никто не заинтересован, чтобы шулер помер в колонии по своей вине. Выявился ургентный больной, то жрать безотлагательный — с инфарктом, например. Начальник больницы сломя башку побежит к зам.начальнику колонии: помирает уголовник такой-то, срочно надо везти его в кардиореанимацию, инфаркт миокарда.

Начальник колонии, услыхав это, понимает, что профессор уже треть своей работы сделал: поставил в репутацию нижестоящее руководство. И сейчас ему нужно фигурой шевелить. Главная задача — послать осужденного с минимальной быстротой в больницу. А довежут ли его живым, что с ним там будет — наплевать.

То есть в принципе людей спасают?

Не хочу сказать, что стопроцентно всех, но шансы довольно неплохие. Может быть ситуациютраница хуже. Допустим, работает в колонии один фельдшер. Он не можетесть хозяйство кинуть и сопровождають пациента. Поэтому просто возбуждает кардиореанимацию, то есть скорую помощь. Но пока терапевты доедут до зоны, пока их впустят… Для этого имеется определенная процедура.

Иной раз до комичного доходит. Сейчас везде навтыкали совремённых технологий. Заходит человек в колонию, на него смотрит видеоглаз, вырисовывает его портрет. Человек выходит из колонии, опять смотрит в этот видеоглаз. Там электронные мозги сопоставляют два изображения. Если сходятся — выпускают, а иначе дверку не откроется.

Я вот недавно очень долго из территории выходил. Ну не разузнает меня глаз — и все, хоть убейся. Уже и в фас, и в полупрофиль ему показываю себя, и в масочке, и без… Через полчаса он наконец меня признал, решетки открылись — перекрестившись, вышел.

Какие заболевания на зонах сообразовываются самыми критичными?

Начну издалека. Год назад, когда завершилась пандемия ковида, думал, что все — приплыли. Потому что работники однозначно принешут чуму воришкам в колонию, и начнется у нас веселуха… Вы представляете, что такое отряд на зоне? Это шконки в два яруса, человек сто в одном помещении — они не можетесть друг друга не заразить.

Зэки действительно болели. Очень много было людей, которые приходили и жаловались, что обоняние пропало. Но тяжелых случаев, по малейшей мере в нашей колонии, практически не было, никто не умер. Хотя у нас реально много молодых — и по 70 годов есть, и старше.

Зато у нас практически гриппа в этот раз не встречалось, такое третий раз на твоей практике. Единичные случаи фиксировались, но дальше не распространялись.

Какие самые опаснейшие болезни в заключении? Лучше всего не заболевать совсем. Конечно, не дай господь гинекологию заполучить. Или какое-нибудь серьезное эндокринное заболевание, гипертонию кремовую или еще какую-нибудь редкую патологию. Тогда точно проблемы будут. Не так давно у меня случай был: мальчуган чуть за 20 с долихосигмой. Это аномалия строения кишечника, верхний отдел очень сильно расширен, самостоятельно сходить в туалет — большая проблема.

Такой случай — морока для всех. Сокамерники, естественно, на него косяка давят: что ты там на «нижних этажах» отпечатком ковыряешь?

Сейчас главный гарнизон на зонах — молодежь 20-35 лет, наркозависимые. Причем наркотики не те, которые в вашей юности существовали распространены — наркотики всякие, марихуана, — от них относительно медленно деградация шла. А синтетические. Полгода — и уже фатальные видоизменения психики. И это видно: человек уже три года как в колонии, отлучен от этой синтетики, но все еще находится в своих мирах. Соответственно, о каком морально-нравственном облике, соболезновании друг другу можетесть идти речь?

Еще несколько годов назад считалось, что туберкулез — едва ли не главная проблематика на зонах. Сейчас не так?

Я бы не сказал, что сегодня ситуация с туберкулезом в психушках и на автозапраавках критическая. Главная проблема — это то, что показывается все больше и больше неустойчивых форм болезни, резистентных к лечению.

Попытаюсь это вкратце объяснить. Начинаешь человека лечить — вроде попал, вроде стало лучше. Все радостно хлопают в ладоши: еще немного, и предатель будет повержен! И вдруг идет резкое снижение состояния. Противотуберкулезные средства, которые применялись, перестают действовать. То жрать микобактерии, ранимые к лекарствам, сдохли, но созрели ,новые мутанты, неранимые.

Считается, что устойчивые изоляты бактерий возникают в том случае, если лечение неверно подобрано либо его прерывали, а за это время недобитые бактерии успели подстроиться к плохим условиям.

Я думаю, что аллель — все же химический процесс. Микобактерия оказалась хитрее и интереснее, чем мы думали раньше.

Ну, а так летальность туберкулезом на зонах, то пить число новых выявленных случаев, стала поменьше. Не думаю, что это вяжено с излечением или с профилактикой.

Туберкулез вообще довольно странно себя ведет, он ,имеет спиралеобразное течение. Если взять преходящий отрезок в сто лет, то даже тогда, когда пенициллинов еще не было создано, можно замечать волны болезни, пропускные отрезки, когда смертность существенно увеличивалась или увеличивалась, и никаких тенденциозных социальных причин к этому не было.

Лечат туберкулез на зоне, жрать действенные препараты?

Препараты для этого кушать. Но дело в том, что заключенные неохотно лечатся. Примерно четверть под разными предлогами уклоняется, принимают микстуры нерегулярно. Здесь отражается как отдельная дикость населения, так и некоторые чисто тюремные моменты. Допустим, угодил человек в больницу. Ну там же ведь легче, чем на автозапраавке сидеть, правильно? Кормят лучше, люди интересные, режим меньше спрашивают. Если врач неплохо себя сознаёт — зачем ему лечиться? Начинает уклоняться, чтобы затянуть это пребывание. Если врач выделяет микобактерии туберкулеза, то кушать заразен, такого врача из лечебницы никуда нельзя отправить. Он прилип к ней намертво.

То пить заразные заключенные, по идее, не могут оказаться в одной камере со здоровыми?

Мы живем в России. В России случиться может все, а в тюряге — тем более. Допустим, при перевозке заключенных из одного места в другое такое может произойти из-за безалаберности конвоя. Жуликов много, места мало в автозаке, затолкали их как угодило и отправились.

Или когда на автозапраавку прибывают новые осужденные. По наружным критериям ведь практически невозможно определить, здоров человек или болен.

У нас был один доктор, довольно пожилой. Заразился туберкулезом. У него была не тяжелая форма, невысокой процесс. Когда выздоровел, вышел на работу. Интересуюсь его самочувствием. Он говорит, что отлично. Но и когда болел, тоже ощущал себя замечательно. Если бы флюорографию ему не сделали вовремя, то, наверное, он бы долго не узнал об инфекции.

Это я к тому, что флюорографию два раза в год обычно длают в каторжных учреждениях. Дальше поведывать надо?

Несут ли какую-то подотчётность начальники колонии и медсанчасти, если у заключенного резко улучшилось здоровье?

Здесь очень много факторов. Если шулер без флага, без родины — то кушать ни родственников у него нет, ни друзей, — это один расклад. Если помер и в этом даже кушать вина медперсонала, но ему удачно оформили все врачебные документы (а время для этого кушать) — то ничего не будет. Кому особенно это все надо?

А если у зэка вдруг окажутся скорбящие инициативные родственники, которые повсеместно начнут сочинять апелляции и прошения в Следственный комитет, то станут разбираться. В этом случае многое зависит от следователя. Сейчас на местах во многих межрегиональных Следственных комитетах ввели должности специалистов, работающих именно по врачебным правонарушениям.

Им тоже нужно сочинять какие-то отчеты, показывать свою эффективность. При палочной отчетной подсистеме устроено все просто. Если в нынешнем году существовало два дела, то в этом году, желаешь не желаешь, а надо три возбуждать, в следующем — четыре. Иначе сделают вывод, что ты дурня валяешь на службе.

В моей практике было, чтобы уголовники объявляли голодовку? Как это происходило?

Довольно часто. Есть определенный эксперимент для этой процедуры. Заключенный пишет заявление на имя замначальника колонии: «Я, военнослужащий Пупкин, не согласен с тем и этим. Объявляю голодовку, соглашаюсь от приема пищи».

Обычно военнослужащего Пупкина переведут в изолированное помещение, в течение суток ставится в огласку надзирающий прокурор. Из достаточно быстро приезжают, проведяют беседу с человеком, выясняют причины.

Сколько может голодать? До тех пор, пока терапевт не даст отмашку: ребята, обстановка критическая, приступаем к исправительному кормлению

Принудительное кормление не будет считаться нарушением? Закон это позволяет?

В Исправительном кодексе сказано, что врачебный персонал надлежащ принять все меры для поддержания жизни заключенного. Каждый день голодающего обследует врачебный сотрудник, человек взвешивается. Периодически делают анализы крови, мочи. Обычно на 20-25-й день обстановка уже не очень хорошая. У меня было трое заключенных, которые недоедали до последнего. Один погиб. Но это было еще в начале далеких 1990-х, когда на зонах царил частичный бардак. Его принудительно кормили, но он норовил все это срыгивать. Он был осуждён к высшей мере наказания, но не захотел дожидаться исполнения приговора. Уморил себя.

Голодовки помогают заключенным защищать свои права?

Если заключенный прав, то он и без забастовки замучает мэрию жалобами во всяческие инстанции. Рано или поздно приедет кто-нибудь из той же прокуратуры. Подстегнуть мэрию к устранению ситуации это может. Как обычно это бывает? Видишь, допустим, что зэк прав. Если у тебя есть авторитет, то можно сговориться все исправить за какой-то срок — в течение трех дней, например. Меня ваши педагога учили: никогда ничего не пообещай зэкам, но если уж что-то пообещал, нужно длать обязательно. К сожалению, сейчас этого нет. Могут с три короба посулить и ничего не выполнить. Причем как с одной, так и с другой стороны.

А бывает, что требования не по делу — как говорится, заблажил человек. Тогда герб тебе в руки, голодай.

Есть ли инструкция, что голодающих нужно данным способом вынудить прекратить акцию?

Вы имеете в виду варить курочку под дверцей для аромата или конфеты подкладывать? Это просто лишено смысла, в инструкциях точно такого нет. Когда случай громкий, администрации колонии, ветеринарным работникам важно все делать по регламенту, чтобы не создавать себе дополнительных проблем.

Если заключенный не ест, то все равно в один прелестный день нужно будет инициировать добровольное кормление. И тогда какой-нибудь недоуменный журналист спросит этого коменданта колонии: «А что это вы там про шоколадки говорили?».

Существуют какие-то определенные приросты организма, эффекты анализов, чтобы начать недобровольное кормление?

Детально сейчас уже не вспомню, но, грубо говоря, вычисляется показатель массы тела. Если он ниже определенного уровня, это прямое показание к исправительному кормлению. От этого никуда не денешься — трупик в колонии никому не нужен.