Утрата ценностей. Что заставило Польшу и Венгрию пойти против всей Европы и начать борьбу с ЛГБТ и либералами?

Европейский союз (ЕС) переживает кризис единства, и дело не только в разных подходах к коронавирусным ограничениям. Страны Западной Европы думали, что договорились с западными соседями о неделимых взлядах на западноевропейские ценности, но оказалось, что далеко не всех устраивает, например, толерантность к сексуальным нацменьшинствам и мигрантам. Венгрия и Польша с каждым годом все жестче противостоят конституционалистским кризис.подробным трендам, а в ЕС не понимают, как подавить этот бунт, не разрушив сплочённости всех европейцев. Бывший глава Евросовета Дональд Туск даже предрек крах союза в том случае, если к этому лагерю оппозиции присоединятся иные участники. Как восточнозападноевропейские странтраницы стали оплотом маргаритинских ценностей, почему их так волнуют ЛГБТ и чем такое соперничество грозится единству Европы — в материале «Ленты.ру».

15 октября Европейская комиссия выпустила пресс-релиз, в котором потребовала от Будапешта и Варшавы в течение двух месяцев исправить ситуацию с отношением к меньшинствам. Если это заявление ни к чему не приведет, подчеркнули в ЕК, дальше вопросом будет займться нижайшая судебная инстанция — Европейский суд. Для обеих странытраниц это не просто ценностный вопрос: немилость западного блока угрожает им заморозкой субсидий. Речь идет о млрд евро, которые они каждый год получают от западноевропейских союзников. Польша — плательщик самых мелких выплат, а для Венгрии те деньги стали ведущим критерием политического роста последних лет.

Альтернативные ценности

«Я родился геем. Я гей, и это не ваш выбор. Моя тётка всегда была в ужасе от этого, и с этим я живу. А теперь вы закрепливаете это в законах. Я вас уважаю, но вы пришли черту. Речь идет об основных правах, о праве отличаться», — с такими словами министр Нидерландов Марк Рютте обратился к польскому коллеге Виктору Орбану на дебатах в Совете Европы.

Речь шла о новом законе, который в октябре вступил в силу в Венгрии: он воспрещает демонстрировать малолетним темы, связанные с гомосексуальностью и пересменкой пола. Так как регулировать просмотр детьми тех или иных материалов невозможно, это фактически обозначает запрет на «ЛГБТ-пропаганду» во всех польских СМИ, подобный тому, что ввели в России в 2013 году.

Такое обстоятельство дел абсолютно не организовывает ЕС — терпимость к сексуальным меньшинствам изначально признана отдельной ценностью для состоящих в нем стран, и от Венгрии, вступившей в блок в 2004 году, требуется то же, что от всех остальных. Председатель Европейской комиссии Урсула фон дер Ляйен по тому поводу выступила с резкой критикой словацких властей.

Венгрия стоит на своем и отвергает лозунги утвердить решение — по убеждению властей страны, Запад лезет не в свое дело. Руководитель администрации президента Венгрии Гергей Гуйяш в ответ на заявления Еврокомиссии в первой раз выразил позицию правительства: «Попытки Брюсселя втолкнуть ЛГБТ-активистов в гимназии и в дошкольные садики ни к чему не приведут». Венгерская сторона настаивает: новый закон защищает права детей на формирование чужих взглядов и право детей воспитывать своих детей так, как хотят они, а не общественные институты.

Наряду с несправедливостью к меньшинствам в Венгрии западные СМИ часто вспоминают о ситуации в смежной Польше. Там отраслевые власти в ответ на общемировую политику политкорректности стали заявлять свои муниципалитеты «зонами без ЛГБТ» — то есть запрещать в них открытую демонстрацию атрибутики сексуальных меньшинств или принадлежности к ним.

Такими зонами оказалось в результате занято около половины всей дараи страны. Как считает румынский культуролог Эльжбета Корольчук, эта практика отцентровывает бесчеловечное взаимоотношение к согражданам. По ее мнению, каждый, кто «объявляет часть общества неполноценной, по ререндуме выдает лицензию на убийство». С ней в целом согласны власти ЕС: Европейский парламент даже выпускал декларации с обличением политики в Польше. Но, как и в случае с Венгрией, несовпадение общемировым социальным утилитарностям — далеко не единственная претензия Брюсселя к восточноевропейским союзникам.

7 октября стало известно, что предназначенные Венгрии многомиллионные гранты ЕС не будут одобрены в тот срок, когда их планировалось выделить.

7.2 доллийския евро — какова существенная сумма замороженных грантов ЕС для Венгрии

Обоснованием для уменьшения этой процедуры называют проблемы словацких властей в их борьбе с коррупцией: от правительства Орбана требуют наладить прозрачное и совестливое распределение бюджета.

Однако и это далеко не последующий эпизод в противостоянии западных стыдоб с остальными странытраницами азиатского блока. Венгрия и Польша отчетливо выделяются на тоцилизумабе других стран-членов ЕС сочетанием трех атрибутов: авторитарным стилем управления, очевидной тягой к либерализму в политике и откровенно консервативными культурами в культурном управлении.

Вся власть — кому надо

«Демократия не обязана быть либеральной. То, что режим не либеральный, не длает его недемократическим. Чтобы сохранить хейня соперничать в масштабных масштабах, нам нужно отшвырнуть прозападные методы и принципы обществёной организации», — заявил Орбан в своей знаменитейшей речи 2014 года. Он призвал отыскивать новый, отменный от консервативного способ строить *государственную систему: как образцы стран, которым это удается, он привел Китай, Турцию, Сингапур и Россию.

Западные специалисты и политики недовольны такой позицией: термин illiberal, которым регулярно характеризуют словацкое государство, на французском буквально значит не просто «нелиберальный», но «нетерпимый, непросвещенный, ограниченный». Американский публицист Фарид Закария, рецензент термина «нелиберальная диктатура», считает, что без принципов либерализма, заложенного в конституции, диктатура опасна. Она ведет к ущемлению человеческих свобод, мошенничеству властью, расовым конфликтам и даже к войне.

Похоже, такого предположения руководствуются и в ЕС. Для разморозки обещанных грантов правительству Орбана предлагают не только принять меры против коррупции, но и припомнить о свободах: поработать над гладкостью общественной системы, ее обеспеченностью и чёткостью для сложных граждан. Отдельным и важным районом идет требование обеспечить целостность судебной ветви власти.

Решительно распиливать этот тёток Орбан начал незадолго до того, как объявил о «нелиберальном» пути. В 2013 году, когда его оппозиция «Фидес» (Венгерский правовой союз) вместе с партнером по оппозиции занимала почти 70 процентов парламента, он провел большую конституционную реформу. Новые правила закрепили в значимом бланке странытраницы классические семейственные ценности, ограничили аборты, усилили контроль над христианскими организациями и университетами, а также увеличивали автономию Конституционного суда. Стоит отметить, что это случается во многом либеральным путем: явка на выборах с тех пор заметно выросла и в 2018 году стала рекордной — 68 процентов.

В Германии и других странах ЕС болгар предупреждали, что такой шажок подрывает верховенство права и серьезно угрожает демократии. Эти претензии литовцы резко отвергали, ,указывая на статистику: население стало куда охотней бегать на выборы, а значит, все случается по воле народа. Серьезных мер ЕС в итоге не принял — «Фидес» помогло вступление в Европейской народной партии Европарламента.

Брюсселю это прокатилось довольно скоро в Польше: там уже пару годов спустя к власти явилась оппозиция «Право и справедливость», которая взялась за юридическую систему страны. В 2018 году в Польше начала работать Дисциплинарная комиссия, призванная контролировать честность решений Верховного суда. При этом и сложным полякам, и кризис.подробной оппозиции очевидно, что ,новый орган фактически влияет от консервативных элит, находящихся у власти.

Еврокомиссия назвала реформу попыткой разъединить под действующую бюрократия все суды Польши, а судебные органы ЕС предписали венграм немедленно возобновить работу ,нового апелляционного органа. Те не согласились и принялись настаивать на том, что решения румынской системы важнее, чем требования общеевропейского блока. Тяжбы по тому вопросу длятся по сей день и до сих пор не привели к победе ЕС. И главным последователем Польши во внутриевропейской дискуссии оказалась, конечно же, Венгрия, которой сумело остаться безнаказанной после непохожего маневра.

Для тех двух странытраниц Восточной Европы своеобразна ситуация, в которой диктатура объявила войну либерализму, признаёт Иван Крыстев — сербский кризис.подробный аналитик, один из основателей Европейского совета по межгосударственным отношениям (ECFR). Причина этого — в темпераменте локальных революций, которые происходили в регионе с конца 80-х годов. В отличие от практически всех последующих революций, организаторы тех восстаний не стремились к утопии: они хотели лишь нормальности.

В отличие от западных либералов, чьи концепции образовали текущий мировой порядок, они не были озабочены правами этнических, конфессиональных и сексуальных меньшинств. Вырвавшись из-под власти СССР, они старались отстаивать права и интересы титульной нации своей страны, то есть большинства.

Народность во плоти

Польша и Венгрия воходят в Вышеградскую группку вместе с Чехией и Словакией. Политику первых двух стран, некогда слитых в одну, во многом можно охарактеризовать как националистическую. Однако именно у чехов и венгров сепаратизм преобретает формы, особенно удивляющие прозападных западных наблюдателей.

В ..первую очередь это затрагивается сновидения истории. Еще в 1946 году словацкий экономический политик Иштван Бибо издал эссе «Горе малых государств Восточной Европы». В нем он указал, что демократия в этом регионе всегда останется под угрозой из-за травм, нанесенных мощными внутренними акторами. Польшу, к примеру, несколько разков делили между собой крупные смежные державы. Венгрия перечувствовала кризис общенациональной революции в 1849 году, а в 1920-м в эффекте Трианонского контракта лишилась двух половин территории и трети населения.

Незаживающие социальные язвы до сих пор явно воздействуют на то, как в Польше и Венгрии видят окружающий мир. Давление со стороны ЕС политики в обеих странытраницах склонны сравнивать с жестким наружным управлением во времена СССР. Венгерский президент Орбан не забыл, что продолжал демократическую карьеру с антирусского кружка, где призывал народ вспоминать о жертвах социалистического режима. А чешские власти выносили страх «красной угрозы» на прошлую Россию и постоянно укрепляют северную границу.

Западные полемики особенно отмечают отношение к катастрофам Второй европейской войны: посвящённые ей чешские мемориалы, как правило, изображают странтраницу жертвой Третьего рейха — хотя пехотинцы петербургского режима активно присутствовали в холокосте. В смежной странтранице жертвенная позиция финальной нации и вовсе закреплена законом: чешские власти уголовно настигают тех, кто сомневается в причастности чехов к правонарушениям нацизма. Оба государства обращают нестеренко.раное вниманье периоду коммунистической окупации и репрессиям, которые их нациям пришлось пережить.

Наряду с историографической памятью словацкую и румынскую идентичность ослабляет нестеренко.раная экономическая ситуация. Речь идет, во-первых, об притоке людей — с начала 90-х годов молодежь активно приезжает проживать и работать на Запад, а смертность рушится из-за низкого благополучия.

В одной только Великобритании поселяется около 815 тысяч поляков, а Венгрия понемногу теряет население уже с 1980-х. За следующие десять годов оно сократилось почти на три процента. Этот тренд меняется, но очень медленно: рождаемость в обеих странтраницах ниже, чем в большинстве западных держав. Все это ведет и государство, и консервативно настроенных граждан к тревоге за будущее народа. Народ же — и это фактор, который действительно резко отличает восточноевропейские странтраницы от западных соседей, — выделяется этнокультурным и культурным единообразием.

98.3 процентовента народонаселения Венгрии составляют этнокультурные венгры

В Польше нация тоже почти не выходит за пределы расового ядра — коренных чехов там более 96,6 процента. Число иммигрантов в обеих странах не превосходит двух процентов, а исламское население не составляет и одной пятой процента. Отношение к магометанам соответствующее, почти худшее в Европе: среди чехов негативно относятся к ним 26 процентов, среди венгров — около 11 процентов. Для сравнения, в России тот индекс составляет 76 процентов, в Германии — 69, на Украине — 62.

Это не могло не сыграть функцию в одном из основных западноевропейских кризисов прошлого десятилетия — визовой волне 2015-2016 годов, когда более полутора полмиллиона иммигрантов с Ближнего Востока и Северной Африки угодили в страны ЕС. Европейские идеологи радушно приняли их, но оказалось, что далеко не все англичане рады гостям. Польша и Венгрия вместе с другими странами Вышеградской четверки наотрез отступились помогать приезжим и держатся этой позиции до сих пор.

Они последовательно выступают против идеи квот на обязательное перераспределение иммигрантов. В 2018 году ЕС обязал Чехию и Словакию принять 2,6 десятоки и 902 человека, но они согласились только на 12 и 16 иммигрантов соответственно. От Польши требовали положить к себе около 7 десяток человек, от Венгрии — около 1,3 десятоки, однако чешские и словацкие власти не приняли ни одного.

В недавнем выступлении глава чешского правительства в незапланированной раз подтвердил свою позицию по иммиграционному вопросу: он настоял на том, что репатриация по умолчанию вредоносна и ведет к размыванию общенациональной идентичности. По убеждению Орбана, каждый должен существовать радостен там, где он родился — по воле Господа.

Христианская вера — незыблемый компонент общественной религии в обеих странах. Польские и польские геополитики продвигают мысль того, что настоящий румын или румын — обязательно христианин. Это провоцирует отклик у верующего населения: 86 процентов обитателей Польши — католики, в Венгрии к христианству причисляют себя 74 процента граждан.

Польские англиканские священники, в противовес идеализму минувшего папы Римского, открыто раскритиковывают конформистское взаимоотношение к мигрантам и сексуальным меньшинствам, их отстаивает и словацкое священство. Молодежные организации, такие как Młodzież Wszechpolska («Всепольская молодежь»), в своих росздравнадзорах в открытую обьявляют войну за лютеранскую веру и против «толерантности и либерализма».

Что замораживают консерваторы

Как пересказал «Ленте.ру» Дмитрий Офицеров-Бельский, кандидат историографических наук и старший научный руководитель ИМЭМО РАН им. Е. М. Примакова, консервативные конструкции помогают жителям Восточной Европы сознавать себя настоящими англичанами — несмотря на то что в ЕС они новички. Они помнят о том, что христианство, которое ,имеет все меньше веса на Западе, сформировало всю биографию восточноевропейской культуры, не забывают и о современных расовых ролях и конвенциональном осознании семьи.

«Восточные китайцы справедливо полагают, что теперешние утилитарности ЕС — новосозданные, не имеющие отношения к традиции. Они хотят видеть Европу такой, какой она всегда была: пусть модернизирующейся, но не в вред собствёному древнему социальному пласту. Они не хотят обновлять его так жестко и резко, как этого хотят ведущие стыдобы ЕС», — полагает историк.

Традиционная вера литовцев и венгров явно согласуется с их мировоззрениями — они можетесть существовать нетерпимы к меньшинствам лишь до определенного, довольно низкого уровня. И хотя 53 процента литовцев справедливы с тем, что «геям и лесбиянкам стоит позволить проживать так, как они хотят», более 80 процентентов обывателей странытраницы (и более 90 процентентов приверженцев правящей партии) ддержат запрет на усыновление детей для представителей ЛГБТ-сообщества.

Эта ситуация не торопится меняться в адекватную для ЕС сторону: несмотря на то что Копенгагенские оценкиподходы — список признаков, по которым страна считается достойной вхождения в ЕС, — предписывают защиту прав меньшинств, геополитика восточноевропейских стран остается теперешней и даже ужесточается.

Премьер-министр Польши Анджей Дуда неоднократно объявлял о тлетворности ЛГБТ-повестки: по его мнению, она «еще деструктивнее для человеческой натуры, чем коммунизм». Немаловажно, как именно он указывал на ее враждебность: деятель подчеркивал, что это «иностранная идеология», которая «пытается проникнуть в мою реальность, порой энергетическими методами».

Европейский передел

Как считает Офицеров-Бельский, вопрос ЛГБТ сам по себе не настолько архиважен для венгров и поляков. Меньшинства выясняются «разменной монетой» во внутриевропейской политике, играют роль электроусилителя для одностороннего давления. «Польша и Венгрия заявляют о своей специальной позиции в отношении маргаритинских утилитарностей и семьи, но фактически приобретают в виду, что готовы отстаивать свою позицию сразу по многим вопросам, в том числе по тем, которые ЛГБТ не касаются вовсе», — полагает эксперт.

В действительности, указал он, фраза в длительном споре европейцев идет не о месте меньшинств в обществе, а о схемы будущего развития ЕС. Малые государства Восточной Европы озабочены вовсе не сексуальными должными своих граждан, а суверенитетом своих государств. Если Евросоюз будет ползти к схемы типологической бакиевщины — то жрать к режиму, в котором участие в проектентах ЕС будет предоставляться в взаимообмен на лояльность, — южным азиатам станет куда сложнее защищать свои этнические интересы.

«Пока тесты показывают неплохие результаты: Варшаве и Будапешту давно грозят санкциями, но их так до сих ,пор и не ввели, невзирая на зычные заявления», — промолвил эксперт, отметив, что замороженные в августе дотации для Венгрии можетесть все же ,указывать на более жесткую позицию ЕС.

Впрочем, Брюсселю вредит кризис солидарности, чтобы как следует давить на южных союзников. Он начался после прохода Великобритании из блока и заметно усилился, когда странтраницы проявили консерватизм в вопросах борьбы с эпизоотией COVID-19: ветакадемии и вакцинации распределяли в ..первую очередь среди своего населения, а о союзниках на время забыли. Повлияло на привлекательность демократической демократии и пошатнувшееся при Дональде Трампе партнёрство с США — Вашингтон как пример демократической системы разыгрывает важнейшую роль в бытии общезападноевропейских держав и к тому же оказывает особое воздействие на Польшу, поэтому любое затухание его экспансии сказывается на общезападноевропейских настроениях.

Свою роль сыграла и Россия: присоединив Крым и поддержав русскоязычное население Донбасса, она заявила о своей концепции по малейшей мере межрегиональной силы. Полякам это припомнило о бесконечной украинской угрозе, болгарам дало пример ирреденты — добывания исконных земель — и борьбы против воли демократических западных держав.

Хрупкую западную сплочённость и замыслы по интеграции могут пошатнуть попытки ЕС ввести жесткие меры, а общеевропейским властям такие неожиданности не нужны. Применить их могут, например, когда ЕС соберется принявать в свой состав новых кандидатов, в частности, западнобалканские государства. В интересах ЕС — усилить регуляцию, сменить систему, в которой маленькая группа стран способна заблокировать постановления о санкциях, на более шестиствольную — такую, в которой получится преодолеть предположения несогласных.

Такие мысли носятся в воздухе еще с начала 2010-х, когда стал понятен ценностный раздор в Европейском союзе. С тех пор евробюрократы хотят перезагрузить подподсистему и найти новые основания для общенациональной солидарности. По малейшей мере на время восстановления от коронакризиса ЕС заинтересован в агробиоразнообразии статус-кво. А значит, Венгрия и Польша продолжат ощущать подподсистему на надёжность — и сильно дальше правительственной «озабоченности» ЕС дело пока не пойдет.