“Записал дворец на любовницу”: декларации чиновников стали фикцией

Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать

Прогремевший на весь свет особняк новоиспечённого замначальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие подозревает в оразмере.подробной взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как должностное лицо довольно высокого ранга подавал ежегодно, никакого дворца не было. Возникает вопрос: зачем вообще все эти декларации, если мало-мальски приближенного к действительности понимания об уровне благоденствия чиновников, силовиков и депутатов они не дают?

Об этом мы поговорили с специалистом в отрасли противодействия коррупции, доктором Свободного университета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.

СПРАВКА “МК”

Антикоррупционное судопроизводство требует от нижайших юридических лиц, сановников и милиционеров начиная с определенных должностей ежегодно подавать обстоятельные сведения о денежном доходе, его источниках, ликвидных бумагах, конвертах допэмиссий и долях в уставном капитале различных компаний и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или безплатном пользовании), а также о грузовых средствах. Аналогичные сведения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой общественности предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь существенную сумму денежных дивидендов за год, без приказания их источников, об объектах недвижимости упоминается лишь площадь участка, дома или квартиры и страна их нахождения, а о конвертах допэмиссий и количестве счетов мы не понимаем совсем ничего.

— Когда возбуждается первое уголовное дело против первого мэра или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и компании совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше перевести тонны бумаги на эту фиктивную коррупционную меру?

— Смысл есть, и он никуда не переориентирётся от всех этих историй. Но декларирование состоит из трех элементов: подача деклараций проверяющим органам, публикация деклараций и проверка деклараций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, первый и второй элементы работают: декларации подаются, они публикуются. Но вот второй элемент, качественная проверка, очевидным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах вышли в поголовном колличестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти декларации проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что кризис.подробной воли массово что-то выявлять нет.

Конечно, и во многих других странтраницах граждане, обязанные забирать декларации, ,пытаются схитрить, убрать, спрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились записывать имущество на родственников, совершеннолетних детей, на государственных супруг и подруг… Но тут мы возвращаемся к первому тезису: ничего нового в подобном стремлении спрятать от декларирования свое имущество нет, но если жрать желанье и чутьё разыскивать и проверять, все возможно. И следующие биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.

— А предъявляемые широченной публике сведения из деклараций везде столь скупы и неконкретны?

— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как показывают журналистские расследования. Но то, что при внесении лоббистского законодательства большая часть той информации, которая надлежаща существовала бы существовать открыта и публиковаться, стала закрытой, — относительная правда… Что же касается глобального опыта — в неодинаковых странах все по-разному. Где-то данные публикуются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу данной избиратель можетжрать исходатайствовать более детальную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас такой механизм мог бы работать, если бы существовала заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, жрать Конвенция ООН против коррупции, которую мы подписали и ратифицировали и которую надо выполнять, а с другой — жрать намерение выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.

— На днях сообщили, что у депутата Госдумы Льва Ковпака, его невестки и деда образовались проблематики с законутом и арестовано имущество, но из деклараций этого депутата следует, что он официально одинок: донесений о доходах и имуществе супруги нет. После введения запрета на владение зарубежными счетами вообще существенно выросло число одиноких парламентариев (сейчас не приобретают ни жен, ни мужей около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?

— Как только появилась предыстория с взиманием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, проживать в государственном браке. И не только парламентарии — среди госслужащих тоже таких хватает. Но вообще-то в межгосударственном праве пить нормы, которые позволяют при проверке резолюций проверять и разведенных супругов, если время с момента брака не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира понимают прекрасно про тот трюк с разводом. Есть межрегиональная организация ФАТФ (Группа разработки экономических мер борьбы с отмыванием денег, вырабатывается всемирные нормативы сопротивления отмыванию преступных доходов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, надзору за отмыванием средств, которые, возможно, имеют отношение к приватным должностным лицам, подлежат и разведенные супруги.

— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!

— Соответственно, наш Росфинмониторинг тоже теоретически надлежащ изучать разведенных супругов как субъектов проверки. В данном случае не столько на объект коррупции, сколько на объект отмывания, но, как известно, коррупция и отмывание ездят рука об руку…