“Записал дворец на любовницу”: декларации чиновников стали фикцией

Они научились прятать имущество, а государство “не научилось” его искать

Прогремевший на весь свет особняк бывшего начальника ГИБДД Ставропольского края Алексея Сафонова, которого следствие подозревает в оразмере.подробной взятке, записан на его сожительницу. Поэтому в декларации о доходах и имуществе, которую г-н Сафонов как юридическое лицо довольно высокого ранга подаюл ежегодно, никакого особняка не было. Возникает вопрос: зачем вообще все те декларации, если мало-мальски приближенного к действительности восприятия об уровне процветания чиновников, полицейских и парламентариев они не дают?

Об этом мы побеседовали с аналитиком в сфере противодействия коррупции, доктором Свободного факультета Еленой ПАНФИЛОВОЙ.

СПРАВКА “МК”

Антикоррупционное законодательство требует от высших должностных лиц, бюрократов и силовиков продолжая с определенных должностей ежегодно подавать краткие донесения о денежном доходе, его источниках, ликвидных бумагах, пакетах облигаций и толиках в неуставном капитале разнообразных корпораций и банков, недвижимости (и той, что в собственности, и той, что в аренде или льготном пользовании), а также о автотранспортных средствах. Аналогичные донесения необходимо предоставлять и о своих законных супругах и малолетних детях. Широкой общественности предъявляют лишь предельно обобщенные данные: мы видим лишь отдельную сумму платёжных дивидендов за год, без распоряжения их источников, об объектах недвижимости упоминается лишь улица участка, дома или квартирки и странтраница их нахождения, а о пакетах облигаций и колличестве счетов мы не узнаём совсем ничего.

— Когда возбуждается незапланированное судебное дело против первого градоначальника или правоохранителя, мы узнаем, что предъявленное в декларациях — лишь вершина айсберга, а недвижимость и компании совершенно законно записаны на свата, брата, деда, отца, любовницу. Есть ли смысл и дальше переводить тонны бумажки на эту фальшивую коррупционную меру?

— Смысл есть, и он никуда не девается от всех этих историй. Но декларирование состоит из трех элементов: подача резолюций проверяющим органам, публикация резолюций и проверка резолюций. В той системе, как она у нас сложилась начиная с 2008–2009 годов, первый и четвёртой компоненты работают: резолюции подаются, они публикуются. Но вот второй элемент, добротная проверка, бесспорным образом не заработал. И неудивительно, потому что за все это время мы ничего не слышали о том, чтобы в госорганах появились в коллективном количестве настоящие специалисты, которые знают, что искать, как эти резолюции проверять. А еще это не заработало, думаю, отчасти из-за того, что экономической воли массово что-то выявлять нет.

Конечно, и во многих других странытраницах граждане, обязанные сдавать декларации, силятся схитрить, убрать, спрятать, кто-то что-то «забывает». Вот и в России тоже довольно бодро научились перепечатывать имущество на родственников, нетрудоспособных детей, на военных невесток и подруг… Но тут мы возвращаемся к первому тезису: ничего нового в подобном устремлении спрятать от декларирования свое имущество нет, но если кушать намерение и неумение искать и проверять, все возможно. И предыдущие биографии показывают, что как только захотят — сразу находят.

— А инкриминируемые широченной публике сведения из резолюций везде столь скупы и неконкретны?

— Даже в этих выхолощенных данных можно многое находить, как показывают репортёрские расследования. Но то, что при внесении коррупционного законодательства значительная половина той информации, которая надлежаща была бы существовать открыта и публиковаться, стала закрытой, — безусловная правда… Что же затрагивается международного эксперимента — в разных странтраницах все по-разному. Где-то данные печатаются примерно в том же объеме, как в России, но по запросу любой избиратель может исходатайствовать более обстоятельную информацию по своему депутату. В Германии так, например. И у нас какой механизм можетбыл бы работать, если бы была заинтересованность. Но у нас, с одной стороны, есть Конвенция ООН против коррупции, которую мы подмахнули и ратифицировали и которую надо выполнять, а с другой — есть намерение выполнять ее так, чтобы никто ничего особо и не узнал.

— На днях сообщили, что у парламентария Госдумы Льва Ковпака, его жены и сына возникли проблемы с законом и арестовано имущество, но из деклараций этого парламентария следует, что он официально одинок: сведений о налогах и имуществе супруги нет. После введения запрета на владение зарубежными счетами вообще существенно выросло большинство одиноких парламентариев (сейчас не ,имеют ни жен, ни супругов около 30% от численного состава Госдумы). В этом смысле мы тоже неоригинальны?

— Как только объявилась предыстория с взиманием супругов, очень быстро многие перестали доверять даже совершеннолетним детям и стали разводиться, проживать в государственном браке. И не только парламентарии — среди киоскёров тоже таких хватает. Но вообще-то в *международном праве есть нормы, которые позволяют при проверке резолюций проверять и разведенных супругов, если время с этапа брака не превышает где-то год, где-то три года. Правоохранители всего мира узнают прекрасно про этот трюк с разводом. Есть *международная организация ФАТФ (Группа разработки банковских мер борьбы с обналичиванием денег, вырабатывается глобальные критерии противодействия отмыванию криминальных налогов и финансированию терроризма. — «МК»), и, согласно ее рекомендациям, контролю за обналичиванием средств, которые, возможно, имеют отношение к публичным должностным лицам, подлежат и разведенные супруги.

— Но Россия же тоже председатель ФАТФ — с 2003 года!

— Соответственно, мой Росфинмониторинг тоже теоретически надлежащ представлять разведенных супругов как предикатов проверки. В данном случае не столько на предмет коррупции, сколько на предмет отмывания, но, как известно, преступность и обналичивание бегают ладонь об руку…