«Крипторубль должен быть анонимным»

Сергей Солонин знает, на что лучше тратить время и куда вкладывать деньги. В 2004 г. он инвестировал в только появившуюся «Объединенную систему моментальных платежей» – сейчас все мы знаем ее как Qiwi, прочно ассоциирующуюся с оранжево-синими платежными терминалами. Примерно через 10 лет компания разместила акции на NASDAQ, а Солонин стал контролирующим акционером.

Предугадал Солонин и криптовалютный бум: он заработал на биткойнах и блокчейне не только материальный капитал, но и политический. Он был единственным представителем от бизнеса на совещании с Владимиром Путиным, где обсуждалось регулирование криптовалют.

Пару лет назад ЦБ, следуя мировому тренду, обратился к технологии распределенных реестров, от которой ждут революции в хранении и обмене информацией. Тогда несколько банков и Qiwi объединились в своеобразный консорциум и разработали собственный блокчейн – платформу «Мастерчейн». Регулятор решил быть в авангарде финтеха, причем не в роли надзирателя. Так появилась ассоциация «Финтех», значительная часть работы по ее созданию легла на Солонина. По его собственным словам, так исторически сложилось, что он оказался рядом с регулятором, чтобы рассказать о новых технологиях. Сейчас ассоциация работает над проектами, которые должны изменить финансовый рынок: это мастерчейн, система быстрых платежей для перевода денег между физлицами по номеру телефона и т. д.

Сергей Солонин

гендиректор и совладелец Qiwi

Родился в 1973 г. в Москве. Окончил Финансовый университет при правительстве РФ по специальности «финансы и кредит». Получил сертификат по программе управления бизнесом Stanford Executive Program
1998 председатель совета директоров, акционер инвестиционно-банковской группы «Русский инвестиционный клуб»
2004 основал с партнерами группу Qiwi, стал ее акционером и вошел в совет директоров
2012 стал генеральным директором Qiwi
2017 возглавил ассоциацию «Финтех» (генеральный директор)
Личные инвестиции Солонин делает в самые разные проекты – BitFury (майнинг), Instamart (продуктовый интернет-магазин), Aviasales, YouDo (поиск личных помощников и фрилансеров) TimePad (веб-сервис для организаторов массовых мероприятий), Раменский кондитерский комбинат и др.

Солонина интересуют социальное предпринимательство и образование: он соинвестор школы креативного мышления ИКРА, Британской высшей школы дизайна, Московской школы кино.

– Центральные банки разных стран думают о создании национальных криптовалют. Чем крипторубль может отличаться от денег в электронном кошельке или денег на банковской карте?

– Это электронное средство должно быть очень близко к свойствам наличных: оно существует физически. Все безналичные деньги и электронные кошельки – это записи на счетах и больше ничего. Все банки и системы электронных денег, по сути, говорят клиенту: я знаю, сколько я тебе должен. А криптоденьги можно сравнить с депозитной ячейкой в банке, где лежат деньги и ценности, но банк ими пользоваться не может. Наверное, гарантами таких денег должны являться центральные банки, поскольку это часть общей эмиссии. Если крипторубль и появится, то я бы рассматривал его как нечто, что заменит наличные.

– Разве Росфинмониторинг пойдет на то, чтобы такие деньги были анонимными? Ведь тогда потеряется весь смысл: наличными пользуются в том числе из-за анонимности.

– Я был в Росфинмониторинге и приводил аргументы, почему крипторубль должен быть анонимным. Ведь интернет-среда только кажется анонимной, это далеко не так: все следы перемещения денег остаются, и по ним можно пройти. В последнее время многих мошенников в финансовой сфере вычисляют вовсе не по платежкам, а по мобильным телефонам и электронным следам в сети. Криптоденьги оставляют следы, и вокруг этого можно выстраивать новые умные системы финансового мониторинга. Лучше оставить анонимность, чтобы не пугать людей, хотя основной вопрос даже не в этом. Я верю, что большинство людей добропорядочные. Но все идентификационные навороты и чрезмерная проверка безопасности сильно затрудняют пользовательский опыт. И если он будет сложнее, чем наличные, то всё – крипторубль никогда не заместит наличные.

– Нужен ли тогда крипторубль?

Qiwi Plc

Платежный сервис

Крупнейшие акционеры (данные компании на 23 марта 2018 г., голосующая доля): Сергей Солонин (59,4%), банк «ФК Открытие» (11,3%), Борис Ким (6,5%), Mitsui & Co Ltd. (5%).
Капитализация (NASDAQ) – $1,1 млрд.
Финансовые показатели (2017 г.):
скорректированная выручка – 13,2 млрд руб.,
скорректированная чистая прибыль – 4,1 млрд руб.
Владеет сетью, позволяющей производить платежи по физическим, интернет- и мобильным каналам связи, насчитывающей 20,1 млн виртуальных кошельков и 152 525 киосков и терминалов (данные на 31 декабря 2017 г.).

– Я разговаривал с центральными банками разных стран. Прежде всего это платформа, на которой можно много чего делать: например, передавать ценности, снижая риски населения или компаний. Я также верю в то, что с помощью этих технологий можно уйти от SWIFT. Но сейчас технология незрелая и ее надо докрутить, хотя бы в части скорости.

– Почему вы решили инвестировать в ICO Telegram? (ICO, initial coin offering – выпуск криптовалюты и продажа ее инвесторам.)

– Я просто верю в [основателя Telegram Павла] Дурова и то, что он делает. Это точно будет интересно рынку. Меня вело любопытство и доверие к человеку, который что-то в этой жизни сделал, при том что находится в довольно ранней фазе развития как бизнесмен.

– Есть ли у вас криптовалюты?

– Сейчас нет. (Улыбается.) Я вышел из криптовалют рано: продал их по цене существенно ниже, чем даже сейчас после всех падений. Но все равно с большой прибылью.

– А почему вышли?

– Мне казалось тогда, куда уж больше-то.

– Какие это валюты были?

– Bitcoin и Ethereum.

– И сколько удалось заработать?

– Без комментариев.

– Значит, сейчас вы не владеете криптовалютами?

– Ну чуть-чуть есть.

– Может быть, в майнинг тоже инвестировали?

– Да, это известная компания Bitfury. Но это не сам майнинг, а оборудование для него. Потом просто компания решила кроме продажи оборудования создать свои майнинговые мощности. Изначально мы хотели только чипами и оборудованием заниматься.

– Какая у вас доля в компании?

– Эти данные не раскрыты, там сложная структура.

Qiwi – основной проект

– Хотя у вас много проектов, все в первую очередь вас знают как гендиректора Qiwi.

– Это мой основной проект, 70% моего времени – это именно Qiwi.

– Сначала Qiwi специализировалась на электронных кошельках и терминалах, но терминальный бизнес сильно сокращается, можно ли на этом сейчас зарабатывать?

– Для нас терминальный бизнес уже не является отдельным прибыльным подразделением, он скорее для поддержания отношений с нашими торговыми точками, которым очень важно, чтобы у их клиентов была возможность расплатиться не только картами, но и наличными. Поэтому когда речь идет о том, чтобы покрыть всю страну и электронными деньгами, и картами, и наличными, то Qiwi – это естественный выбор для большого количества крупных торговцев. Мы также идем в b2b технологии, т. е. предоставляем платежные технологии для крупных компаний. Например, для некоторых крупных компаний мы предоставляем услуги как платежный агрегатор. Плюс мы идем в сторону BaaS (Bank as a Service), т. е. мы будем провайдером платежных сервисов и производителем продуктов для других банков. Проекты, которые мы у себя делаем, смогут использовать другие банки, мы в этом направлении сейчас развиваем бизнес, мы не хотим становиться банком-банком, мы не хотим с ними конкурировать, мы хотим быть их партнерами в области платежей и не только. Основной сегмент, где мы сейчас зарабатываем, – это электронная коммерция.

– В вашей отчетности видно, что очень сильно выросли переводы с использованием электронных кошельков. За счет чего? Сейчас этот бизнес тоже стагнирует, а у вас такой рост.

– Этот сегмент растет, и растет он в рынке. За счет чего? Например, люди начинают заводить кошельки в том числе членам семьи.

– Но есть же банковские карты, почему люди выбирают кошельки?

– Удобнее. У нас это тоже карты, к кошелькам привязываются и виртуальные, и пластиковые карты. Это такие же продукты и такие же возможности. Мы проводим полную идентификацию клиентов, и после этого можно пользоваться как просто кошельком, так и картой. У нас уже более 19 млн человек открыли кошельки.

– Как быть с антиотмывочным законодательством? Сейчас ужесточаются требования, в Госдуму внесен законопроект, запрещающий снятие наличных с неперсонифицированных средств платежа.

– У нас порядка 70% кошельков персонифицированные, и мы работаем над тем, чтобы персонифицировать их все, поэтому большого эффекта для нас закон иметь не будет. Мы не видим большие снятия наличных с таких кошельков. Там и так есть лимит 5000 руб. в день, больше денег ты не снимешь, это мало кому удобно. Это скорее сервис по входу в банковскую территорию, это образовательный сервис, и будет жалко, если его запретят. По нашей статистике, на снятие наличных приходятся совершенно мизерные проценты.

– Но ведь террористам достаточно и маленьких сумм.

– Террористы могут пользоваться и наличными, и биткойнами – да чем угодно. Мы считаем, что электронные средства взаимодействия для террористов проблематичны, потому что они оставляют следы, их можно вычислить по паттернам поведения. Мы постоянно взаимодействуем с правоохранительными органами и предоставляем им инструменты, чтобы отслеживать транзакции и вычислять недобросовестных контрагентов в системе. Было уже заведено около 400 уголовных дел за 2017 г., иногда мы сами вычисляем такие операции и передаем материалы. В основном речь идет о попытках украсть деньги у наших клиентов или вывести деньги через нашу систему, а также наркоторговле. Если сильно затянуть законодательство, то все теневые операции уйдут на те территории, где отслеживать их будет сложнее. В Tor, Bitcoin и т. д.

– На азартные игры у вас приходится примерно 70% трафика в электронной коммерции. Почему вы играете в этом сегменте?

– Это не азартные игры, это беттинг. Мы являемся ЦУПИСом (центр учета переводов интерактивных ставок. – «Ведомости») – это такое специальное образование для приема ставок, кстати, спортивные ставки многократно выросли за последние три года, объем там довольно большой. Мы являемся одним из двух легальных операторов спортивных ставок в стране.

– Какую долю этот бизнес занимает в ваших оборотах?

– Я не могу этого раскрывать. Это все вместе называется «электронные сервисы». Этот сегмент растет, но медленнее, чем электронная коммерция.

– Почему беттинговые компании выбирают Qiwi в качестве партнера?

– Там структура следующая: есть саморегулируемая организация букмекеров, и она с нами договорилась. Компаний, которые оказывают подобные услуги, не так много.

– Сколько Qiwi выпустила карт «Совесть»?

– Мы не раскрываем эту информацию. Это много сотен тысяч.

– Большое количество банков запускает карты рассрочки, хотя вы были первыми в России, и тогда это был голубой океан. Чувствуете ли вы сейчас конкуренцию?

– Многое, что мы делали в России первыми, было потом также сделано банками. Конкуренции я не чувствую: это по-прежнему голубой океан, пространства много. То, что делают банки, – это другой продукт. Банки нацелены на то, чтобы заработать на процентах, а мы зарабатываем на комиссиях от торговых точек. Визуально продукт похож. Но у нас это клуб покупателей, которые за счет того, что их много, настаивают на скидке. У нас 10 000 магазинов-партнеров. А банки, по сути, представили кредитную карту, у которой и так есть льготный период, в виде рассрочки.

Когда не нужен специальный закон

– На форуме «Открытые инновации 2017» в октябре вы говорили о рисках ICO, с другой стороны, в начале декабря вы с партнерами представили проект Vmeste1000, центральной частью которого будет ресторан, средства на проект вы собираете с помощью ICO. Не видите ли противоречия?

– Проект Vmeste1000 – отличный инструмент, чтобы показать, что в России есть социальные проекты, которым механизм ICO нужен, а с помощью блокчейна мы делаем его еще и полностью прозрачным.

Это социальный проект, который должен улучшать городское пространство. Мы построим магазин и ресторан, которые приносят прибыль для того, чтобы ее распределять по решению 1000 человек в те или иные социальные проекты.

Мы будем экспериментировать с несколькими системами социальной организации, это и холакратия, и социократия. Такие эксперименты ведутся, например, в Qiwi с 2011 г.

У нас сейчас стадия сбора средств, чтобы мы стартовали, должно быть 350 человек. Каждый вносит 100 000 руб. Сейчас у нас уже 290 человек в проекте, среди них Тимур Бекмамбетов, Алексей Марей, Алла Михеева, Алексей Козырев, Аркадий Новиков, Тимати, Алексей Васильчук и др. Те, кто вложил деньги, получать прибыль не будут, она вся пойдет на соцпроекты. Каждого входящего в проект должны одобрить остальные участники. Я вижу, что многих не берут. Основная причина отказов – когда человек не понимает, что это благотворительный проект, а не способ заработать.

– Ресторанный бизнес не самый рентабельный, почему выбрали его?

– Ну, во-первых, Васильчук оказался рядом, все его проекты очень прибыльны. Кроме того, когда у тебя 1000 учредителей, они приводят очень большое количество посетителей. А люди, которые там будут есть, будут понимать, что деньги идут на благотворительность, и при прочих равных будут делать выбор в пользу этого ресторана. Ну и, наконец, ресторан – это тусовка.

Что касается самого ICO, то да, процент мошеннических проектов огромен, поэтому необходимо регулирование.

– Как, на ваш взгляд, нужно регулировать ICO?

– Если ICO будет приравнено к IPO, то мы вообще закроем все проекты. Для меня, например, ICO и токены – это технология, которую нужно отделить от сущности процессов. На это нужно смотреть, исходя из гражданско-правовых отношений: выпущенные токены в процессе ICO можно сравнить с акцией или авансом, а все эти понятия уже есть в законе. Не надо говорить: «Токен – это…», нужно исходить из природы гражданско-правовых отношений. Если мы скажем, что токен – это только акция, то тогда наступит конец всем другим формам использования токенов. А сейчас мы не сможем перечислить все возможные варианты: мы точно что-нибудь забудем, а потом придется менять законодательство. Регулировать можно, например, порядок раскрытия информации. С моей точки зрения, отсутствие законопроекта и вообще попыток регулирования было бы лучше. Понятно, что сейчас есть признаки мошенничества при ICO, но для этого у нас есть ст. 59 [УК РФ].

– В Госдуму недавно внесли законопроект о цифровых активах. В нем сказано, что при ICO инвестиции неквалифицированных инвесторов могут быть не более 50 000 руб. Этот порог оправдан?

– Я думаю, что сумма должна быть хотя бы в 10 раз больше. Такой порог установлен, чтобы люди не влезали в проблемы, но это не выход. Вместо того чтобы работать с финансовой грамотностью и учить людей принимать риск на себя, мы делаем заборчик. Но невозможно отгородиться от всего.

Чем занимается ассоциация «Финтех»

– Со стороны видно, что регулятор, ЦБ, к вам прислушивается, с вашей помощью создавалась ассоциация «Финтех», на базе которой Банк России разрабатывает новые важные проекты… Как так получилось, что вас слушают и вы играете в этом такую роль?

– Ну насчет того, что слушают, я не соглашусь. Мы постоянно в диалоге и полемике, особенно из-за новых технологий, причем я чаще не согласен, чем согласен. Я занимаюсь новыми технологиями некоторое количество лет. Первая тема, с которой мы начинали, была связана с блокчейном. Так исторически сложилось, что мы были близко к регулятору, чтобы прояснить, что это такое и зачем. Тем не менее в ассоциации решения все равно принимаются не регулятором, а банками-участниками. Была идея собраться и поэкспериментировать, чтобы не каждый делал что-то отдельно, а чтобы это была единая площадка для равноправных участников.

– В ассоциацию «Финтех» пришла Татьяна Жаркова, она стала операционным директором. Зачем потребовался еще один руководитель?

– Я физически не успеваю, есть много операционных вопросов. Какое-то время я мог ими заниматься, но потом это стало отнимать все больше времени, и был нужен человек, который это все подхватит. Например, у нас есть проекты цифровых закладных и цифровой аккредитив, система быстрых платежей (СБП), цифровой профиль, недавно открыли направление больших данных и искусственного интеллекта, биометрию запустили. Кто-то должен управлять этими проектами, какое-то время они могли собираться на уровне прототипов на коленке, а сейчас нужно уже запускать их на полную мощность, это требует другого уровня погружения.

– Раньше многие направления в ассоциации возглавляли сотрудники Qiwi, сейчас их сменили другие люди. Почему?

– Я временно людей давал на проект, это было сразу обговорено. Нам нужно было быстро начать, а времени искать людей не было, поэтому я взял тех, кого я знаю. Через какое-то время сотрудники Qiwi вернутся к работе в компании. Я же остаюсь в ассоциации и буду продолжать ее развивать.

– В ассоциации «Финтех» сейчас ведется работа над важными для рынка и для регулятора проектами: это удаленная идентификация, СБП, российский блокчейн – «Мастерчейн». Все хотят к вам, в то же время многие говорят, что это недешево: взнос – 15 млн или 7,5 млн руб. Но даже те, кто заплатил, говорят, что не могут порой получить доступ к документам, получить протоколы заседаний наблюдательного совета. Вы знаете, что есть такая проблема?

– Весь документооборот у нас в электронной форме, у всех участников есть доступ к личным кабинетам, где хранятся материалы. Если у кого-то проблемы с этим, мы можем научить пользоваться. Все, кто хочет входить в рабочие группы, в них попадают, группы собираются достаточно регулярно. Я не слышал о проблемах с доступом. Другой вопрос, что любая рабочая группа эффективна, когда там не больше восьми человек. Если больше, то возникают проблемы с эффективностью дискуссий. Поэтому мы просто призываем участников если уж они хотят над чем-то работать, то пусть концентрируются на одном проекте, а не становятся участниками всех рабочих групп. Иначе процессом тяжело управлять.

А насчет цены – смотря с чем сравнивать. Например, в консорциуме, в котором участвует Qiwi, R3, взнос – $250 000. R&D требует денег, и ассоциация не лоббистская организация, которая тратит ресурсы только на юристов, мы тратим ресурс на технологию. Но в конечном итоге для банков это намного дешевле, чем если бы они пытались вести разработки самостоятельно.

– А работа над удаленной идентификацией, которая позволит открывать счета в банках онлайн, идет большей частью в ассоциации или на уровне Минсвязи, ЦБ, Минфина?

– В ассоциации мы разрабатываем подходы к регулированию и занимаемся конечными сервисами для потребителя. А работа над инфраструктурой для удаленной идентификации ведется вне ассоциации. Групп, которые занимаются идентификацией, у нас в стране несколько.

– Почему так долго реализуется этот проект?

– Бюджет есть, исполнителей много. Вот и загвоздка.

– Какой проект ассоциации «Финтех» вы считаете наиболее зрелым?

– Наиболее зрелый проект, безусловно, платформа «Мастерчейн». Но ассоциации «Финтех» всего один год, и ожидать от нас зрелых, законченных проектов за такой короткий срок преждевременно. R3 на разработку Corda потратили два с лишним года и только потом кейсы начали тестировать. А у нас уже пилотирование идет. В этом месяце выпустили возможность обмена конфиденциальными сообщениями для участников финансового рынка. Сейчас основными целями разработки являются увеличение производительности платформы и реализация прикладных банковских кейсов – учет электронных закладных, цифровые банковские гарантии и цифровые аккредитивы.

Для участников ассоциации «Финтех» рабочая сеть «Мастерчейн» была запущена в сентябре 2017 г., а уже сейчас внешние компании-разработчики подключаются к «Мастерчейну» по лицензионному соглашению. Мы ожидаем, что в скором времени будут появляться новые финтех-решения на базе «Мастерчейна», которые созданы не в рамках ассоциации.

В этом году мы запустим информационный ресурс об Open API (IT-сервисы, открытые для внешних разработчиков. – «Ведомости»), начнем работу по цифровому профилю потребителя, продолжим работать над законодательством в сфере удаленной идентификации, мы открыли направление, связанное с искусственным интеллектом, в общем, работы много. Ресурсов не всегда хватает, так что мы можем в этом году сильно расширить штат.

Также сейчас мы работаем над прототипом платформы peer2peer-платежей (позволит моментально переводить деньги по номеру телефона, аккаунту в соцсети и т. д., а также оплачивать товары и услуги. – «Ведомости»), или, как мы ее называем, СБП. Мы тестируем прототип, чтобы все участники поняли, то ли это, что им нужно. Дальнейшая разработка – это уже более серьезные деньги, которых не хватит у ассоциации, чтобы сделать полнофункциональную платформу.

– Очень много участников хотят, чтобы именно они строили эту платформу, это НСПК, «Ростелеком»…

– Безусловно. Потому что задача интересная, у них есть, возможно, даже решение. Но ассоциация «Финтех» представляет интересы всего финансового рынка, и мы должны рассмотреть все варианты.

– У Qiwi есть технология, которая может быть использована для создания платформы?

– У нас, конечно, технология есть. Но я принципиально не хочу ее предлагать, потому что здесь может быть конфликт интересов.

– А когда СБП может заработать и каковы инвестиции в проект?

– Такие проекты быстро не делаются, я думаю, от прототипа до полноценного внедрения пройдет года полтора. Ассоциация инвестировала в прототип около 15 млн руб. А дальше все будет зависеть от разработчика и от того, как будет выглядеть конструкция. В дальнейшем в платформу могут быть вложены средства либо ЦБ, либо ассоциации, либо других участников рынка.

Сделка с «Открытием»

– У рынка было много вопросов к покупке «Точки» и «Рокета» у «ФК Открытие». Многие возмущались, что о сделке не было объявлено, ведь у других банков был интерес к этим активам. Как была структурирована эта сделка? (Qiwi купила бренды и технологии digital-банков «Точка» и Рокетбанк.)

– Мы шли к этой сделке полтора года. «Точка» должна стать мультибанковским сервисом, она должна появиться в разных банках.

– Но ведь люди видят лишь конечный сервис – «Точку», при прочих равных им все равно, где лежат деньги.

– Будет не все равно. Это сложная сделка, которая долго планировалась, для нее были достаточно серьезные экономические обоснования, независимый аудит. Так сложилась ситуация, что сделка закрылась довольно поздно, мы тянули. Мы до этого брали у «ФК Открытие» «Рапиду» и Contact, внутри которых оказалось довольно много проблем. Был бардак с IT, с безопасностью. На этот раз мы стали решать проблемы раньше и due diligence делать более серьезный, потому что уже был опыт. Сама сделка – это даже не совсем покупка, мы купили их IT, а у нас IT-проект с «ФК Открытие» довольно давно тянется. И с «Точкой», и с «Рокетом» у нас стратегическое партнерство было объявлено еще в 2014 г. А клиентская база должна была остаться в «ФК Открытие», и на сегодня она там и есть. Выгода для банка была прямой: расходы на эти подразделения существенно снижались, так как мы открывали доступ другим банкам, и дополнительный доход должен был бы генериться за счет всей экосистемы. Как это будет работать дальше, будет зависеть и от того, как мы сможем договориться о новом партнерстве с «Открытием».

– Деньги за «Рокет» и «Точку» получил банк «ФК Открытие» или его бывшие владельцы?

– Банк.

– В чем был смысл сделок, прошедших летом, когда сначала акции Qiwi покупал холдинг, а потом они были переданы банку?

– Я знаю, что там была передача активов от холдинга банку, скорее всего, это была часть этого процесса.

– «ФК Открытие» летом делал оферту на покупку большого пакета акций Qiwi. Хотели ли вы продать им долю?

– Допустим, такой вариант тоже был. Были разные обсуждения…

– Как у вас складываются отношения с новым руководством банка «Открытие»?

– У нас с «Открытием» была целая программа совместных действий, мы пытаемся ее сейчас реанимировать. У нового руководства есть желание сотрудничать. Диалог непростой, потому что новое всегда пытается критически относиться к старому, и это нормально. Возврат сделки не обсуждается.

– А передача вашей доли в Qiwi банку «Открытие» не обсуждается?

– Таких обсуждений не было.