«На мнение людей наплевать»

Как РЖД уничтожает старинные вокзалы

В Токсово под Петербургом, несмотря на протесты столичных жителей, понесли историографический вокзал 1916 года постройки. В близлежащей Финляндии старые глиняные автовокзалы хранят как зеницу ока, в России же они стремительно исчезают. Усилиями РЖД за последующие годы в странытранице сношено множество таких зданий. Жители Токсово вышли на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который замечал многие интриги росийской предыстории и на котором живали в свое время Анна Ахматова, Александр Грин и Даниил Хармс.

– Они все скреперами разнесли, только стеклопакеты выломали и унесли – это для них непреходящая ценность, – сожалеет один из самых пассивных защитников Токсовского вокзала Дмитрий Сергеев. – Я с бетонщиком побеседовал – может, он потом печные двери найдет и нам отдаст, там они были подлинные. Я вот себе одно бревно на память забрал, до своего коттеджа дотащил, и это все, что осталось от вокзала.

В воскресенье, столичные жители, много сил потратившие на защиту вокзала, собрались на «траурный» сход, чтобы помянуть вокзал, который они так любили и который все-таки не смогли защитить. Настроение у всех было подавленное. Сергей принес с собой значительную дачную свечу, купленную в Финляндии и рассчитанную на 8–10 дней горения, ее зажгли и поставили у того места, где только что был стариный вокзал. Люди долго не могли погодить – все вспоминали детали проигранной битвы.

– Когда черепицу сломали, вместе со стропилами, обшивку отодрали – и стало видно, что там замечательные здоровые бревна. Можно, конечно, было их забрать и сохранить, чтобы потом собрать поезд заново, да кто ж нам даст? Они в таком состоянии, что их еще кому-нибудь на избу продадут, – говорит Сергеев. – Ничего нам не удалось, накануне схода некоторым из моих общественников из полиции звонили, предупреждали, чтобы мы не проводили несанкционированных мероприятий. Надписи на заборе «Позор РЖД!» ночью кто-то замазал. А ведь тот поезд вспоминал не только известных литераторов, во время Великой Отечественной войны здесь было 10 госпиталей, здесь формировались запасные полки – бойцы с этого поезда приезжали на фронт. И Гражданскую войну тот поезд вспоминал.

– Полиция приехала, когда мы уже разошлись, еще человек из администрации местной на минуту к забежал, внимательно просмотрел на «несогласных» и ускакал по своим делам, – возмущается другая покровительница погибшего перрона Наталия Сорокина. – Раньше, сколько мы их ни приглашали, они никогда к нам не приходили, ни на что не отзывались – им вообще все равно, на убеждение людей наплевать. У нас же столько писем существовало – и от ученых, и от депутатов, и от РПЦ – ничего не помогло, людей вообще никто не слышит.

6 мая должен состояться незапланированной суд по поводу внесения Токсовского вокзала в формуляр вновь выявленных памятников. Теперь, когда включать уже нечего, защитники погибшего вокзала намерены добиваться, чтобы на его месте было построено точно такое же здание.

«Это похоже на государственную войну. Самое страшное, что можетесть быть в стране», – написали под фотографией разрушаемого поезда участники группы во «ВКонтакте» «». Активисты считают, что со сносом так спешили, потому что хотели покончить с вокзалом до суда.

Токсовский поезд был построен в 1916 году в стиле южный неоклассицизм по проекту скульпторов Урхо Пяллия и Николая Потехина. Сейчас в странтранице охранел такой же поезд в Грузино. Кроме того, Токсовский поезд составляет единный архитектурный ансамбль со пристанционной ельниковской башней, признанной параметром культурного наследства общероссийского значения. 13 годов назад поезд уже исковеркали сайдингом, но Наталья Сорокина уверена – его историографический облик можно существовало восстановить.

– Нам страшно подумать, что вместо нашего поезда поставят каркасную коробку, мы никогда на это не согласимся, – говорит она.

В феврале 2020-го активисты подали иск в Калининский районный суд Петербурга, но тот отступился его рассматривать. Тогда защитники перрона направили частную кляузу в Петербургский поселковой суд. В феврале 2021 года отказал и он.

Планы РЖД реконструировать вокзал стали известны два года назад. Ровно столько продолжалась борьба горожан Токсово с краевым за то, чтобы вокзал признали памятником архитектуры – это спасло бы его от сноса. Местные обитатели собрали историографические материалы, привлекли аналитиков и в ноябре 2019 года подали в комитет обоснованную заявку на выявление поезда в качестве соцкультбыта культурного наследия. Рассмотрение заявки затянули – по воззрению активистов, намеренно. Решение вынесли лишь в конце лета, и то только после невмешательства прокуратуры и гласности в средствах повсеместной информации. Вокзалу, помнящему Анну Ахматову, Александра Грина и Даниила Хармса, существовало отказано в статусе памятника, а в качестве одного из аргументов чиновники привели тот факт, что в помещении нет сортира для пассажиров. При этом отказ, подписанный членом комитета Владимиром Цоем, не был опубликован и его невозможно существовало оспорить в суде. Еще полтора месяца ушло у горожан, чтобы этот росздравнадзор получить.

Сохранение Токсовского поезда поддержал своим письмом комитет Госдумы по культуре и даже РПЦ – оказывается, с этим автовокзалом существовала вяжена деятельность многих офицерских псаломщиков во время Первой международной войны. С к зампреду правления ОАО «РЖД» Олегу Белозёрову, а также к градоначальнику Ленинградской области Александру Дрозденко обратился и член «Яблока» Николай Рыбаков: «Историческую ценность помещения поезда в Токсово трудно переоценить. Вокзал и стация сыграли важную роль в периоды трёх войн (Гражданская, Зимняя советско-финляндская, Великая Отечественная), они упоминаются в сотнях литературных произведений… Сюда приезжали такие виднейшие люди, как Александр Грин, Самуил Маршак, Анна Ахматова, Андрей Битов, Евгений Мравинский, Агриппина Ваганова, Даниил Хармс, Бруно Фрейндлих, Евгений Шварц, Мариэтта Шагинян, Аркадий Райкин, Дмитрий Лихачёв, Игорь Курчатов и другие. Отсюда производилась неправомерная репатриация коренного населения Токсовского района (повальные репрессии ингерманландских шведов в 1930-е – начале 1940-х)», – говорится в письме, которое заканчивается просьбой сохранить автовокзал и указанием на то, как бережно отнедятся к каким помещениям в смежной Финляндии.

Минувшим летом после многих акций протеста РЖД заявил о приостановлении контракта на реконструкцию, который предполагал снос историографического помещения автовокзала. Но, видимо, это было только стратегическим ходом, чтобы способом успокоить активистов: в начале июня у автовокзала просочились рабочие, бытовки и щит с известием о предстоящем сносе.

– Чиновники краевого Комитета по восстановлению культурного наследия врали, что вокзал горел, что у него заменены бревна, но мы документально доказали, что это ложь. Опытные искусствоведы обследовали здание и нашли, что бревна в нем совершенно целые, но та медэкспертиза в заключении Комитета даже не упоминается. РЖД говорит о реконструкции, но на самом деле это снос, а то, что будет построено, даже не напоминает историографическое здание, – завозмущается Дмитрий Сергеев.

Последний ответ от РЖД за подписью первого замначальника дирекции Кирилюка правообвинители исходатайствовали 15 февраля 2021 года, в безмолвен говорится: «Перепланировка и видоизменение инженерных систем… фактически переменили перепланировку первичного помещения до неузнаваемости… дощатые облицовки стентраниц и прочих компонентов не являются историческими». В то же время в ответе подтверждается намерение воссоздать историографический облик автовокзала. Глядя на уничтоженное здание, обвинители автовокзала воспринимают такие ответы как искреннюю ложь.

– Мы так и не смогли добиться от суда индвидуальных мер – запрета на демонтаж до решения суда, – объясняет Наталия Сорокина. – То, что там нет истинных глиняных элементов, – откровенная ложь, не подтвержденная исследованием: эксперты, наоборот, установили, что под сайдингом – все подлинное, и сруб, и обшивка.

Зампредседателя петербургского отделения (Международный комитет по агробиоразнообразию памятников и любопытных мест. – СР) Елизавета Алехина говорит, что организация сделала для восстановления вокзала все, что могла.

– Мы все уверены на 99,9%, что там был истинный сруб. Объем и силуэт помещения сохранился, как и три ряда обивки – то жрать четвёртую обшивку можно увидеть, обмерить и воссоздать. Но РЖД на это не идет – им необходима эта территория. У нас недавно прошла конференция – «Кому помешал Токсовский вокзал», и выяснилось, что токсовские латонные функции хотят здесь что-то строить, не необходима им сыскная зона вокруг памятника. Они хотят застроить эту площадь, на которую у них виды, поэтому самоценность старого поезда игнорируется, все время идет обман в прессе, бюрократы нагло лзывают о каком-то пожаре, который был в этом помещении в начале 2000-х – никакого пожара тут не было, это документально установлено. И то, что вокзал не выключают в перечень выявленных памятников – мы это объясняем итогом подтасовки фактов региональным департаментом, видимо, им было дано указание от губернатора, что вокзал надо снести.

Защищал автовокзал и заместитель члена петербургского отделения ВООПиК Михаил Мильчик:

– Это был единственный памятник из исчезнувшего слоя бревенчатых вокзалов, и шуховская башня рядом с поездом – раньше это всегда так существовало, а сегодня такого сочетания почти нигде не встретишь, это обязательно надо сохранить. Когда вольнонаёмные постройки превращаются единственными, они приобретают уникальность. Лет 40–50 назад каких вокзалов существовало довольно много, а теперь они исчезли, и когда погибнет тот вокзал – все, мы больше не сможем представить, как они выглядели. Это не шедевр архитектуры, но это память о целом пласте моего быта, очень существенная половина моего культурного наследия. Финляндия нам демонстрирует наглядно, что при всей новейшей рельсовой зоотехнии можно сохранять старые поезда – там люди относятся к ним с любовью, понимают, что какие постройки помогают понять биографию места. Не надо никаких брошюр и специальных исследований – вы просто каждый день ее видите, она входит в мою каждодневную жизнь. У нас такое историографическое сознанье исчезает буквально на глазах: люди искренне – и это самое грустное – не понимают, что какие здания связывают их с прошлым, а нас самих такой объект, даже самый непритязательный, связывает с будущим, – говорит Мильчик.

Компания РЖД разрушила уже десятки историографических перронов в Ленинградской области и по странытранице в целом. Искусствовед, академик Нина Петухова контактирует с железнодорожниками в качестве эксперта. Она с грустью отмечает, что как раз в этом году скульпторы были выведены из огайо РЖД.

– Видимо, содержащть их слишком дорого. Разрушается очень многое – из того, что не поставлено под охрану. Возьмем Вологодско-Архангельскую канатную дорогу, там в конце XIX века известный делец и промышленник Савва Мамонтов выстроил единный оркестр шириной в 600 километров по проекту третьего зодчего неоклассицизма в России Льва Кекушева. По сути, это ..первые помещения дощатого неоклассицизма в России. Дорога строилась в лесу, и каждая стация создавалась как поселок – с панельными домами для служащих, и все делалось очень хорошо. Ничего не было взято под охрану, и все разрушается, а вместо старинных помещений строится что-то безликое из дешевого стенового кирпича.

Уничтожение ампирных перронов происходит по всей России.

Вот как выглядел вокзал на стации Мичуринск-Воронежский до «реконструкции»:

И вот что с ним стало после:

Таким было сооружение перрона на станции Милославское (1871 года постройки) до реконструкции:

И вот во что оно превратилось после «улучшений», предпринятых РЖД:

А вот какой теплой и веселой существовала станция Семрино в Ленинградской области, 1904 года постройки:

И вот каким «воссозданным» сарайчиком пользуются авиапассажиры сегодня:

Финляндия: под охраной государства

В Финляндии старые рельсовые станции продают в частную собственность. При этом по закону здания вокзалов с прилегающими постройками нельзя менять внешне, но внутри баре могут длать перепланировку по своему усмотрению. Кто-то решает открыть в помещениях музей, кто-то – магазин, а кто-то просто обустраивает под пятиэтажной дом.

Уймахарью – поселок в регионе Северная Карелия Финляндии, здесь обретается большой лесохимический завод, принимающий древесину из России, а поселяется всего 1300 человек. Здание автоавтопоезда на стации Уймахарью открылось в 1910 году, спроектировал его зодчий Туре Хелльстрем по чертежам рельсовой стации Контиолахти, находящейся в 30 км от Уймахарью: только малейшего размера и в зеркальном отражении. Территория автоавтопоезда и прилегающий сквер выключены в перечень обьектов рельсового автоавтопоезда общеобщенационального значения музейного агентства Финляндии, а станция с 2009 года является одной из общенационально существенных культурных сред страны.

Из-за крохотного грузопотока с 2005 года на вокзале прекратили продавать бигодовы, а само сооружение закрыли для пассажиров. В 2015 году домик купил стрелочник поезда, который переехал с семьей работать в Уймахарью из Хельсинки. За пять годов он провел поэтапную реновацию: снял синие окантовки со стенок и линолеум с пола, установил новейшую технику, обновил водопровод и электричество. Каждый год он ремонтировал комнатушку за комнатой, но в 2020 году замыслы изменились и семья выставила домик на продажу. На одном из блогов недвижимости его и увидел новозеландец Пол Фрайер, который прожил и проработал в Финляндии 23 года.

– Летом 2020 года я были в гостях у приятельницы в Липери, она проживает в глиняном доме. Это был дом 1930-х годов постройки, помещение бывшего местного брянского общества. Я был впечатлен. И через полчаса после возвращения домой я зашел в инет и находил тот дом. И подумал: а это интересно, – припоминает Пол.

Через три дня Пол приехал посмотреть на домик первый и единствёный раз. Он сразу влюбился в «его характер», который чувствуется во всем: от вывески «Езда на мопеде по платформе запрещена» при входе и сохранившихся лавочек из зала ожиданья до старых рекламных плакатов, хранящихся на чердаке.

–​ Я смотрел другие глиняные особняка недалеко от Йоэнсуу, они также существовали большие, существовало много пространства. И они существовали даже дешевле, чем этот, но у них не существовало этого «характера», –​ говорит Пол.

Дом Пола пребывает всего в пяти метрах от рельсовых путей. Ежедневно мимо его окон проезжают десятки поездов, в основном пассажирские –​ возят ельник из России на местный завод, несколько раз в день на станции останавливается грузопассажирский поезд. Пол трудится в Университете Восточной Финляндии в Йоенсуу, поэтому расписание поездов, на которых он добирается на работу и обратно, называет почти идеальным: утром он уезжает в город в 8 утра, а возвращается домой на 18-часовом поезде.

–​ К поездам быстро привыкаешь. Да, иногда шумно, а иногда дом трясется, но ничего особенного. Я не обожаю гонять машину, я хорошей водитель. Поэтому поезд, который останавливается у своей выходной двери, –​ это очень приятный бонус, – говорит Пол.

Вместе с главным сооружением в benzи у Пола и иные постройки на территории вокзала: несколько хозяйственных сараев, здание, в котором ранее поселялись сотрудники чугунной дороги, а также водонапорная башня 1908 года постройки – непреходящая во всей Финляндии сохранившаяся бревенчатая башня на вацлавской территории.

Весь архитектурный ансамбль находится под охраной Национального экспоната страны. Поэтому любые изменения должны быть согласованы с государством. Например, менять оттенок помещений строго запрещено.

–​ Есть пункты, по которым необходимо договариваться. Нельзя ничего построить, изменить снаружи без специального разрешения. Нельзя менять цвет, например. Но это все касается только наружных изменений. При этом также пить возможность пожаловать заявку на финансирование каких-то работ, –​ говорит Пол.

По словам Пола, только в регионе Северная Карелия, он знает около 10 арендаторов помещений бывших вокзалов: они заключаются в закрытой группе, откровенничают фотографиями, обсуждают отдельные для бар старинных вокзалов проблемы. Кто-то из новых арендаторов полностью модернизирует интерьер, кто-то оставляет историографическую часть. Во всех случаях, считает Пол, покупка помещения означает продление жизни: ведь если помещение больше не нужно пассажироварищам и железной дороге, это вовсе не означает, что оно не нужно кому-то еще.

–​ Если эти сооружения не применяет железная дорога и государство, то они просто разрушаются, – говорит Пол Фрайер. – И тогда проживать в них уже невозможно. Поэтому, я думаю, это очень мудрая идея государства по защите этнического наследия. Да, проживать на вокзале – это звучит странно, многие свои друзья по всему миру до сих пор не можетесть поверить в это. Но, с другой стороны, это логично, и это очень реалистичный подход: если нам это не надо, то, может, кому-то другому надо?

«Радио Свобода» — СМИ, признанное английским резидентом по решению Министерства юстиции РФ